черт возьми, она может быть?
Бровь Антона уткнулась в линию роста волос. Я не получу от него никакой помощи. Я никогда раньше не видела его таким злым на меня. Он в ярости от того, что я сказал Ване в машине. В мире очень мало людей, которым я бы позволил говорить со мной так, как он.
Ему повезло.
— Ты правда ожидал, что она вернется сюда? — серьезно спрашивает он. — Выражение ее лица, когда ты сказал эти вещи, говорит мне, что ты разбил ей сердце. Она не вернется, брат.
— Она должна была знать, что речь никогда не пойдет о любви, — рычу я.
— Действительно? — удивленно спрашивает он. — Потому что то, как ты был с ней прошлой ночью после пожара, а затем в склепе — это говорит о многом. Может быть, ты еще не готов к любви, но ты заботишься о ней.
Я качаю головой, отбрасывая эту мысль.
— Черт возьми, — ухмыляется Антон. — Ты влюблен в нее, не так ли?
— Нет, — усмехаюсь я, но это слабое отрицание. — Я сказал себе, что никогда больше не влюблюсь. Не после того, что, черт возьми, сделала Ада.
— Хорошо, ты продолжаешь жить в той прекрасной стране отрицания, в которой ты себя обосновал, — он качает головой и понимающе ухмыляется. Внимательный мудак. — Дай мне знать, когда арендная плата станет слишком высокой, и тебе придется вернуться к реальности, — я провожу рукой по волосам, шагая по гостиной.
— Она должна знать, что я не могу обеспечить то, что она хочет. Ей нужно оставить свои ожидания за дверью. Я не буду проходить через это снова.
— Ваня — не Ада, Адриан, — говорит он мне тихо. — На самом деле, я почти уверен, что Ада тоже не была Адой.
Я бросаю на него любопытный взгляд.
— Почему ты это сказал?
— Понимаешь, я вообще-то слушал, что Ваня говорила в машине, — он многозначительно смотрит на меня.
— Я слушал.
Он фыркает.
— Недостаточно хорошо, или ты придумываешь оправдание, чтобы не верить тому, что ты услышал.
Я бормочу что-то неразборчивое себе под нос.
— Черт с тобой, — рычу я. — Ты никому не нравишься.
Он смеется. Этот ублюдок действительно смеется.
— Хорошая попытка, — он хлопает на меня ресницами. — Меня все любят.
— Потому что ты ущербный. Им тебя жаль.
Дверь лифта со звоном открывается.
— Мне его не жаль, — раздается самодовольный голос. — Он как милый щенок, который гадит на пол, но от него невозможно избавиться из-за этих больших печальных глаз.
Антон хмуро смотрит на вновь прибывшего.
— Пошел ты, Виталий, — игриво выплевывает он. — По крайней мере, я милый. Ты выглядишь как не тот доберман.
— Он прав, — соглашается Кензо, стоящий справа от Виталия.
— Пффф, — отмахивается от комментария Виталий. — Это говорит человек, который ведет себя как миниатюрный пинчер. Все кора и не укус.
Мы вчетвером рассмеялись.
Я скучал по ним. Это не похоже на старые времена, когда мы вместе учились в Royal Elite. Мы были неразлучны. Теперь у нас почти нет возможности видеться, за исключением особых случаев.
— Что ты здесь делаешь? — я спрашиваю их.
Виталий наклоняет голову в сторону Антона.
— Этот ублюдок рассказал нам, что происходит.
Кензо качает головой и пристально смотрит на меня. — Какого черта ты не сказал нам, что происходит, брат. Мы были бы здесь через секунду.
— Это я ему сказал, — ревет Антон. На его губах играет дразнящая ухмылка, но глаза по-прежнему серьезны. Он так же обеспокоен, как и я.
— Я не хотел тебя обременять, — стыдливо признаюсь я. — Если бы я не был таким слабым, ничего бы этого не произошло.
Виталий встает передо мной и кладет сильную руку мне на плечо.
— Ты никогда не будешь обузой, брат. Мы все в этом вместе.
— Да, — говорит Кензо с широкой улыбкой. — Вот почему мы — Братство.
Знаете, Братство. Он произносит последнее слово.
— Мы не братья-одиночки.
Мы втроем некоторое время смотрим на него, прежде чем рассмеяться. Черт, я скучал по ним. Мы все учились в Королевском элитном университете. Это специализированное учебное заведение для членов мафии, основанное Томасом Иванковым. Это нейтральная территория, любой может отправить туда своих мужчин и женщин для обучения в качестве наследников, исполнителей или заместителей командира.
Виталий, Кензо и я были обучены перенимать власть у наших отцов. Антон научился быть моим советцем. Большинство моих людей прошли соответствующую подготовку, как и остальные. У Маттиаса есть аналогичная школа для детей, где они ходят в школу и тренируются с детского сада, но она рассчитана только на братву.
— Хорошо, точка зрения принята, — я вздыхаю с облегчением. Таких друзей трудно найти в нашем мире. Доверие — это слово, которое знают немногие.
— Итак, — начинает Виталий. — В чем тебе нужна помощь, брателло?
— Кензо, ты можешь посмотреть, что можно узнать о том, куда пропала моя невеста? — спрашиваю я его, бросая ему свой телефон. — Там есть приложение, которое отслеживает чип на ее шее, но оно не работает. По какой-то причине сигнал продолжает прыгать повсюду.
Кензо кивает и чувствует себя как дома на кухонном острове, вытаскивая из рюкзака ноутбук и принимаясь за работу.
Я обращаюсь к Виталию.
— Мне нужна информация о смерти Коры Бериши. Ваня недавно запросила папку, но она вся сгорела вместе с моим домом.
Виталий вздрагивает.
— Да, мне жаль этого человека.
Я пожимаю плечами.
— В любом случае, я никогда не чувствовал себя как дома.
Виталий понимающе кивает. Его отца узурпировал этот дядя, когда ему было восемнадцать, в Италии, и он так и не смог вернуться. К сожалению, даже с нашей объединенной мощью и охватом, эту битву мы не сможем выиграть. Мы много раз говорили ему, что если бы он захотел драться, мы бы встали на его сторону, но он не хочет рисковать.
— Я посмотрю, что смогу накопать, — говорит он мне и направляется
