о решениях, которые принимаешь в отношении нас двоих.
— Ты говорила со мной, когда инсценировала свою гребаную смерть, Саша? — я повышаю голос, и она замирает, у нее перехватывает дыхание. — Как бы ты себя чувствовала, если бы я это сделал, хм?
— Я уже сказала, что сожалею, — бормочет она, ее пальцы гладят мой затылок. — Мы оба совершали ошибки, но сейчас мы находимся на новом уровне. Ты должен дать мне время, пожалуйста.
Каждая клеточка во мне восстает против этой идеи, но я знаю, что это именно то, что мне нужно сделать, чтобы мы могли начать все сначала.
— Прекрасно, но ты не встретишься с ними без меня.
Она закатывает глаза, но на ее губах появляется улыбка, когда она снова кладет голову мне на плечо.
— Спасибо.
— Не благодари меня, пока мы с этим не покончим.
Она хмыкает.
— Нам обязательно возвращаться на вечеринку?
— Да.
— Тьфу. Но люди узнают, что ты трахнул меня.
— Мне плевать. На самом деле, это хорошо, что они знают о том, что ты моя и под запретом.
— Пещерный человек.
— Твой пещерный человек.
— Ммм. Мне это нравится, — ее голос затихает, звуча сонно. — Дай мне десять минут.
Я глажу ее волосы, а она откидывается на мою грудь, когда мой телефон вибрирует.
Имя на экране заставляет меня остановиться.
Босс. Это Макар. Мне жаль, что я исчезаю, но я должен сказать вам, что вы в опасности. Мы можем встретиться?
Глава 22
Саша
— Что мы здесь делаем? — мой взгляд скользит по узорам ковра в приемной клиники.
Кирилл привел меня сюда сегодня утром первым делом после того, как выгнал Юлию. Он рассказал мне о том, что она представляет опасность для беременности Кристины и что даже Константин согласился на это.
Это было так драматично. Она отказалась уходить, и когда Кирилл приказал Виктору увести ее силой, она пришла в ярость. Поскольку она никак не могла причинить вред Кириллу, то обратила свою злобную энергию на Карину и попыталась дать ей пощечину.
Прежде чем кто-либо смог остановить ее, я встала перед дрожащей Кариной и оттолкнула женщину.
Сейчас она собирает свои вещи после того, как Константин отговорил ее от каких бы то ни было ядовитых планов, которые у нее были.
Мне все еще не по себе из-за обмена мнениями, который произошел сегодня утром. Я почти вижу, как ее ядовитые глаза смотрят на меня сверху вниз, как будто она хочет моей смерти.
Сегодня я планировала провести время за чтением книг о беременности с Кристиной — правда, только в электронном варианте, поскольку не могу быть настолько открытой.
Самый насущный вопрос — как долго я смогу обманывать Кирилла? Несмотря на то, что мы все время трахались, я стараюсь не раздеваться полностью. Моя грудь стала больше, а на животе появилась выпуклость, поэтому я боюсь, что он заметит эти не очень значительные изменения. На самом деле все не так заметно, как у Кристины, и может быть списано на прибавку в весе, но, вероятно, позже станет еще больше.
И хотя я пытаюсь отвлечь его, чтобы он не сосредотачивался на моем теле слишком долго, это не может длиться вечно.
Кирилл не идиот. Он уже чувствует, что что-то не так. И если я ему не скажу, то он, в конце концов, сам все узнает.
Часть меня хочет рассказать ему. Я даже удержалась от того, чтобы не выболтать все это прошлой ночью.
Но другая часть понимает, что, если я сделаю этот шаг, пути назад не будет.
Я просто окажусь в ловушке Кирилла без выхода, а я не уверена, что это то, что мне нужно.
Особенно с тех пор, как я пыталась связаться со своим дядей и не смогла дозвониться. Ситуация в лучшем случае запутанная, и я нахожусь на распутье, где ничто не имеет смысла.
Ничего, кроме малыша.
Я была на удивление в приподнятом настроении с тех пор, как узнала о нем. Он — единственное, чего я хочу всем своим существом. Остальное размыто.
Ладно, это ложь. Я также хочу Кирилла. Я хочу его до безумия, и я имею в виду не только физически. Я хочу его сердце. Хочу проникнуть в него так глубоко, что он не сможет заменить меня.
Но рана такая свежая; не думаю, что на этот раз у меня получится отбросить осторожность на ветер.
Даже когда он представлял меня всем как свою жену, я была в тайне счастлива.
И я имею в виду не только его семью, членов его штаба и лидеров Братвы, но и весь его социальный круг.
Он водил меня по комнате, положив руку мне на поясницу, и говорил:
— Ты знаком с моей прекрасной женой? Она русская.
Да, вся эта светская беседа была утомительной, и я почти уверена, что он сделал это только для того, чтобы показать, что я недоступна и принадлежу ему, но я наслаждалась каждой секундой этого.
Возможно, потому что я никогда не мечтала о том, что окажусь в его руках, как женщина.
Нет, не в его руках.
Окажусь в них, как его жена.
Единственная жена, которая у него когда-либо будет.
— Кирилл? — я встаю перед ним, так что он останавливается.
Он игнорирует мои вопросы с тех пор, как мы вышли из дома. Выражение его лица замкнутое, взгляд более пристальный, чем у арктического волка, а челюсть сжата.
Я касаюсь лацкана его пиджака, замечая намек на татуировки, выглядывающие из-за верхних расстегнутых пуговиц его рубашки.
Хотя я проснулась с его членом, скользящим внутри меня, и он трахал меня до бесчувствия только этим утром, я, кажется, не могу насытиться им.
Мое сексуальное влечение соответствует его — если не больше. Я могла бы обвинить гормоны, но опять же, не было дня, когда я не хотела Кирилла Морозова.
Даже в то время, когда планировала убить его.
— Что происходит? — спросила я осторожным тоном.
Я ненавижу, когда он намеренно закрывается от меня.
— Ты узнаешь совсем скоро, — он берет мою руку в свою и фактически тащит меня в одну из комнат.
Медсестра и врач ждут, неся поднос с каким-то оборудованием.
— Можете начинать, — говорит он им и давит на мое плечо, чтобы я села на кровать.
— Начинать... Что?
Дерьмо.
Только не говорите мне, что
