покидаю номер в приподнятом настроении.
Виктор Максимович сидит один за большим столом, накрытым на четырнадцать персон. Он видит меня в дверях и безотрывно смотрит, как я иду. Намеренно останавливаюсь у самого удаленного от него места за столом. Не могу игнорировать его обалдевший вид, он оглядывает меня, как будто никогда не видел прежде, даже рот открыл.
— Где все? — и почему меня раздражает его пронырливый взгляд?
— В нашей чертовой дюжине мы с вами самые пунктуальные, Олеся… — он тянется к стакану с водой, делает большой глоток и снова возвращает ко мне все свое внимание. Даже когда в ресторан один за одним приходят «Цензоры» он смотрит только на меня.
Я едва сдерживаю гримасу отвращения, когда Бьюкенен садится по правую сторону от Аксенова, а Полина — по левую. Ему бы на Восток, там многоженство приветствуется, раз уж он не может определиться…
Прикончив салат с кусочком рыбы, незаметно перечитываю нашу с Лешей переписку. Уточняю в какое время у него вылет в Анталию. Сверяюсь с электронным табло авиакомпании и в предвкушении откладываю телефон в сторону. Еще немного и он приземлиться. Ох, как же не терпится!
За столом идет оживленная беседа, но я не слушаю. Делаю вид, что вместо Виктора Максимовича стоит пустое кресло, и он вовсе не пялится на меня как маньяк. Жду, когда же он наконец объявит всем новость о том, что я ухожу из «Цензоров», но он не делает этого и даже не собирается. Хмм…
Наверное, придется поговорить с ним еще раз. Вдруг после утреннего разговора в аэропорту не понял или не воспринял мое намерение всерьез. В последнее время, самые именитые писатели сразу направлялись им ко мне. Я успела сделать себе имя на рецензиях и, пользуясь случаем, разослала резюме в несколько издательств, упоминая работу в «Цензорах». Мне уже поступило несколько предложений, но я не спешу выбирать. Эта неделя отпуска мне необходима, как глоток воздуха перед погружением в работу с головой.
Обед только набирает обороты, а я не могу сидеть на месте. Мне срочно нужно движение, иначе энергия от постоянно испытываемого волнения пойдет не туда, куда нужно. Извиняюсь и ухожу на прогулку по территории отеля. Погода шикарная, можно даже пиджак на плечи не накидывать. Некоторые гости купаются в открытом бассейне с подогревом. Может, я все-так зряне купила купальник?
Делаю фотографии на каждом углу и отправляю маме с Ульяной. Жаль, они не поехали со мной, отель потрясающий: зеленый, ухоженный, персонал вежливый, приветливый. А какие шведские столы! Учитывая не сезонное время — разнообразие блюд на любой вкус.
Гуляю около часа и наслаждаюсь пляжем и морем. Внутри бабочки порхают от приятного чувства предвкушения. Прислушиваюсь к собственным ощущениям и всю прогулку по пляжу улыбаюсь, как идиотка. Влюбленная идиотка!
***
В номере мои сборы превращаются в истеричную беготню. Я волнуюсь до безумия. То платья переодеваю, все кажутся недостаточно подходящими, то обувь меняю с удобных на красивые и обратно. С волосами, слава богу, все в порядке. Я еще перед отпуском сходила к мастеру и сделала дорогущее окрашивание. Теперь они еще светлее, чем прежде.
Выбираю ярко-алое платье и крашу губы помадой похожего оттенка, но потом сомневаюсь, что она продержится на мне хотя бы несколько минут после встречи с Лешей. Стираю помаду, пялюсь на себя в отражение, не могу решить, что делать с губами и вдруг раздается тихий стук в дверь.
О, боже!
У меня сдавливает грудь. Сердце стучит в ритме стаккато, пока я на негнущихся ногах иду открывать дверь. Но как только я распахиваю ее настежь вижу перед собой вовсе не Лешу, а Виктора Максимовича.
— Вы?
Меня как будто берут и окунают в боку с ледяной водой. Я даже притвориться не смогла, насколько разочарованна видеть преподавателя.
— Добрый вечер, Олеся, — его светящийся взгляд пробегается по моему телу и останавливается на лице. — Вы выглядите… сногсшибательно!
— Спасибо.
Наверняка у меня на лице застывает немой вопрос, поскольку Аксенов спешит объяснить свое появление у меня на пороге:
— Перейду сразу к делу, — он тихо откашливается в кулак и говорит твердым голосом. — Я хочу попытаться уговорить вас остаться в «Цензорах».
Мои брови ползут вверх, я скрещиваю руки на груди и жду его предложений. Что бы это ни было, меня это все равно не удержит под его началом. Но послушать любопытно.
— И как же?
— А вот как…
И в следующую секунду он хватает меня за талию, притягивает к себе и накрывает рот поцелуем, заглушая мой крик. Чувствую вкус алкоголя, настолько сильного, что становится дурно. Его мокрые губы елозят по моим закрытым губам, меня вот-вот стошнит.
Толкаю мужчину в грудь и когда он отрывается от моего рта, делаю глубокий вдох, а потом кричу:
— Что вы творите?!
Вижу, что Аксенова не останавливает мой протест и добавляю к словесному возмущению еще и пощечину. Она получается звонкой, руку щиплет от силы, вложенной в удар. Он хватается за щеку, удивленный, нет оскорбленный.
— Это ты что творишь, девчонка? — с него будто маска спадает, никогда не видела столько злости на его внешне совершенной, лощеной физиономии. — Я же вижу, ты этого хочешь. Знаю, что давно сохнешь по мне…
— Не приближайтесь! — выставляю руки, предупреждая его следующий шаг. — Вы заблуждаетесь, я к вам ничего не испытываю! Я вас вообще не переношу!
Он перебивает меня новой попыткой поцеловать, я кричу и, отступая назад, больно впечатываюсь спиной в дверь своего номера. Куда подевался уважаемый, интеллигентный мужчина, которого я знала столько лет? Похоже, не слишком-то хорошо знала…
Аксенов резко отстраняется от меня, я в ужасе смотрю на него, все чувства и реакции тела напряжены до предела. Готовлюсь бежать прочь, но тут вижу, что Виктор Максимович отцепился от меня далеко не по собственному желанию. Ему помогли.
Соколов держит мужчину за ворот рубашки и слегка приподняв его от пола, впечатывает в стену напротив. От силы удара, вложенного в это действие, падает картина.
— Убери от нее руки! — рычит Леша.
Я не узнаю его голоса, такой опасный, дикий. По спине пробегает холодок. Леша оборачивается ко мне, быстро осматривает и спрашивает все ли со мной в порядке. Я неуверенно киваю и обнимаю свои плечи руками. От выброса адреналина меня морозит.
— Ладно, ладно, — Аксенов поднимает руки вверх в знак капитуляции. — Все равно стоило попробовать.
— Я тебе сейчас попробую…
Леша собирает силы и замахивается для удара.
Я кричу.
Кулак Соколова останавливается у самого носа Аксенова, который в этот момент жмурится.
— Леш! — зову
