наедине с изумлением.
Лес горит. Надо предупредить ямаубу. Я потом подумаю об остальном. Потом, когда будет время вопросов и время ответов.
Я бросилась к дому Хоны, но, как и всегда днем, ее не оказалось внутри. Я заметалась, не зная, что делать. Где мне искать ее? Я не придумала ничего лучше, кроме как начать рыскать по домам. На третьем или четвертом стало понятно, что здесь горной ведьмы нет, но я упрямо продолжала открывать двери и кричать, зовя ее по имени. Где же ты. Где же ты?!
– Лесу нужна твоя помощь! – прокричала я, сложив руки у рта.
Ямауба спрыгнула передо мной с крыши прежде, чем я набрала воздух для следующего крика. Он выглядела нездоровой, между полупрозрачных бровей залегли глубокие складки. От дневного света по ее щекам текли слезы.
– Да знаю уже, – прошипела она. – Останешься тут?
– Нет! – выпалила я.
Она покачала головой. Взгляд ее на мгновение стал грустным, следом она кивнула.
– Хорошо. Но тебе может не понравиться то, что ты увидишь, девочка. Там, где горит огонь, всегда льется кровь. Лес дает, но лес отбирает.
В руке у меня по-прежнему было оружие. Я встряхнула распущенными волосами и сжала зубы. Если я могу быть где-то полезна, я буду там. Я не стану отсиживаться, пока мои друзья в опасности!
Я больше не буду прятаться.
Ведьма ласково сжала мои плечи.
– Не дыши, – попросила она. – И закрой глаза.
– За…
«…чем?» – не успела я договорить. Земля исчезла под моими ногами, а потом сошлась вокруг. Тесные объятия корней, почвы, влаги, что питает травы, окружили меня. Земля забилась в приоткрытый рот, заложила уши, и я будто оглохла. Я не закрыла вовремя глаза, и в них попала грязь.
Это длилось всего мгновение или два, это безумное погружение в недра под нашими ногами, но это были самые страшные мгновения в моей жизни. Ямауба… она так перемещается? Тут она коротает свои дни?!
Мне стоило перестать удивляться. Джуро превращается в гигантского лиса, а девушка, на вид даже младше меня, оказывается многовековой горной ведьмой, что умеет ходить под землей, будто цикада.
Но вот мы вынырнули из земли и оказались в аду. Я не успела откашляться от земли, а грудь уже наполнил горячий воздух, не успела проморгаться – глаза защипало от дыма, не успела прочистить уши – их наполнил треск, лязг и крики.
Все вокруг горело. Могучие стволы деревьев раскалывались, обнажая пылающее нутро. Маленькие, бессловесные кодама падали с ветвей и рассеивались в ничто, не касаясь земли. Огонь горел высоко, страшно, а между островками пламени обуглилась трава, и лежали поверженные тела. Я отпрянула от трупа ханъё, которого видела в деревне, и в ужасе смотрела на его запрокинутое лицо, пытаясь вспомнить имя. Из его груди торчали стрелы. Рядом лежал еще один, чуть в стороне, на боку – человек.
Над поверженными кипел бой. Ханъё рычали и шипели, обнажали зубы, прижимали к головам уши. У них были луки, копья, у пары – длинные опасные нагинаты[35], что свистели в воздухе при ударах. Ханъё-лисы творили иллюзии, искрами рассыпающиеся перед глазами людей. Но солдат провинции было много – наверно, в два раза больше! Я увидела Каори: она кинулась к мужчине в форме южной провинции, полоснула его по горлу охотничьим ножом и отскочила, быстрая, как черный росчерк молнии. Аки теснил сразу троих, заливаясь хохотом. Огромный лис рвал людей на части, не издавая ни звука, зато его противники вопили.
С пригорка выше слетел ряд горящих стрел. Потом оттуда завизжали. Я услышала утробный нечеловеческий рев. Весь перепачканный кровью, с холма спустился настоящий они – краснокожий, с уродливым клыкастым лицом, полуголый, с черной гривой. Я попятилась, но он врезался плечом в кого-то из напавших на нас, занес свою гигантскую дубину, и голова человека исчезла. Страшные демоны были на стороне Моря Деревьев. Солдаты провинции Ворона отпрянули, но в каком-то упрямстве продолжали напирать. Я высматривала Хэджайма, но его нигде не было.
Это ни капли не было похоже на те сражения, что видела я на гравюрах в свитках о военной стратегии. Звериная свара. Собачьи бои. Никакие стратегии не срабатывали в этом безумном танце. Камешки для игры в го смел с доски тайфун.
Пока я стояла, озираясь, в ужасе от того, что вижу, меня заметили. Ко мне бросился юный воин, и от испуга мне показалось, что это Тоширо. Его меч был направлен сверху вниз.
Оружие – продолжение моей воли.
Шаг вперед, шаг назад: отразить удар и отпрыгнуть. Джуро никогда не бил меня с такой силой, руки загудели. Оружие вырвалось у меня из ладоней и, вибрируя, вошло во влажную от крови землю. Мой противник рассмеялся, булькнул горлом и упал. Незнакомый мне ханъё-лис быстро улыбнулся мне, протянул руку – а я и не заметила, что упала.
– Цела? – успел шепнуть он прежде, чем его сразила стрела в горло. Я закричала.
Кровь. Стоны. Крики. Звон оружия. Пепел. Огонь. Треск дерева. Чей-то вой, чей-то рык, чей-то крик, чей-то стон, чей-то…
«Давай я».
Да! Да, пожалуйста. Я не могу больше…
Чья-то сильная рука вырвала из земли липкую рукоять вакидзаси. Чьи-то ноги пустились в пляс, чья-то стойка встретила удар, чей-то клинок скользнул по другому клинку, чье-то тело метнулось в сторону и вперед, чей-то рот скривился в ухмылке, и продолжение чьей-то недоброй воли впилось в полыхнувшую алым и мигом замершую грудь. А потом этот кто-то, кто-то очень темный, продолжил резать. Чье-то плечо задел удар, чья-то – чужая, не моя – боль оглушила, обездвижила и вырвалась воплем, чей-то рукав намок, но оставалась вторая рука, и ее было достаточно, чтобы поднимать и опускать меч, поднимать и опускать. Чьи-то уши не слышали криков ужаса, это была музыка. Такая красивая – ах, вот бы она звучала вечно!
Чьи-то острые глаза, исполненные тьмы, взглянули по сторонам, ища новую жертву.
Все закончилось. Пыль осела, а вместо шума битвы стал слышен лишь слабый ветер, играющий с обожженной травой. Только стоны. Сверкали пятки убегающих. Смертоносная гармония боя вскоре превратилась в молчание.
Они победили. Люди Хэджайма отступили, Лес взял верх. Лица победителей были затуманены усталостью и кровью. На поле брани лежали поверженные враги, а их темные души исчезали в недрах земли.
– И это все?! – зарычал кто-то темный.
Короткая, жалкая стычка, ее было слишком мало, чтобы насытиться. Как посмели они прийти сюда? Как могли осквернить лес своим пламенем, своей кровью?!
Нет же, нет. Нет, смотри на них. Вот
