новости. И не дай бог не получится то, чего он ждет уже несколько лет. Адвокат заверяет, что все пройдет по плану.
Сидя на пассажирском сиденье, я разглядываю сильные руки Эмиля, которыми он сжимает руль. Часто бросает короткие взгляды в мою сторону, потом снова концентрирует свое внимание на дороге.
— У тебя не было температуры… Прошло минут двадцать, и она откуда-то появилась, — нахмуренный, говорит он, накрывая мою ладонь своей. — Ты хотя бы позавтракала? Не хочу, чтобы голодной оставалась.
Мысль о еде заставляет сглотнуть образовавшуюся во рту слюну. К горлу моментально подкатывает тошнота. Снова сглатываю, опуская стекло вниз. Ветер бьет в лицо, немного расслабляет.
— Не хочу ничего. Голова немного болит, не более. Ну и тошнит — это, скорее всего, оттого, что с мокрыми волосами вчера пошла спать.
— А ведь я настаивал, чтобы ты их высушила, — цедит Эмиль. — Ты сказала, что устала. Я же предложил помочь тебе. Довольна результатом? — недовольно ворчит Бестужев, вызывая улыбку на моем лице.
Я решаю не комментировать его слова. Отворачиваюсь к окну. Люблю я ветер. А еще дождливую погоду. Но он вряд ли сегодня будет лить.
Притормозив на парковке больницы, Эмиль покидает салон автомобиля, открывает дверь с моей стороны. Внутрь мы заходим, держась за руки. Ибо Бестужев не отпускает меня ни на минуту. Ощущение, будто он боится, что я сбегу. Бред, конечно. Но складывается именно такое впечатление.
В кабинете врача мы не задерживаемся. Потому что она отправляет нас на УЗИ. И при этом лицо женщины в белом халате выглядит таким безэмоциональным. Даже улыбки нет.
Однако я в недоумении. УЗИ… Зачем?
Сразу же прокручиваю в голове глупые мысли. Вспоминаю, когда у меня в последний раз были месячные. Но, к моему стыду, ни хрена не помню. Черт! Да не может! Неужели это то, о чем я думаю?
— Я не ошиблась, — будто вердикт, выдает врач. Теперь она широко улыбается. Эмиль стоит рядом, хоть и мне немного неловко. Я раздетая. Три пары глаз смотрят на монитор.
— Что там? — нетерпеливо интересуется Бестужев, целуя мою ладонь с внутренней стороны. Мне кажется, что он уже догадывается. Однако хочет услышать своими ушами.
— Ну что тут может быть? — в голосе женщины чувствуется усмешка. — Беременна ваша жена. Пятая неделя. У вас есть дети? Или это первенец?
— Есть дочь, — перевожу взгляд на Бестужева, который не отводит взгляда от монитора. На его лице застывает легкая улыбка. Он вообще, кажется, даже дышать перестает. — Эмиль…
— Да? — выдает тихо, наконец втягивая носом воздух. — Вы уверены? Арина… Она действительно беременна? А пол можно узнать?
— Это еще рано, молодой человек, — смеется врач. — Не торопите события. Приходите через несколько недель и узнаете, родится сын или же вторая дочь.
Из больницы выходим счастливые. У меня всего лишь была температура. Эмиль заставил меня приехать, дабы узнать, почему она так резко поднялась. Но оказалось, что ничего серьезного нет. Сбили температуру. Врач прописала пару таблеток, не более. Зато мы получили другую новость — я беременна! Боже… Просто не верится!
— Слушай, Арин, — от радостной улыбки Эмиля, которая не сходит с его лица, тепло растекается по всему телу. — Не думал, что буду так счастлив, узнав, что во второй раз стану отцом. Знала бы, что творится у меня внутри.
— Неожиданно, — киваю скорее своим мыслям. — Мне самой не верится. Твоя реакция мне так нравится. Так сильно хочешь второго ребенка?
— Конечно, хочу, — останавливается на светофоре. — Глупый вопрос, Арин. Имей в виду, в этот раз я постоянно буду рядом. Не оставлю вас. Каждый раз на обследование будем ездить вместе. Знаешь, я до сих пор ненавижу себя за то, что не был рядом… Что оставил вас восемь лет назад, толком не разобравшись в ситуации. Прости.
И от этого его «прости» на глаза набегают слезы. Я пытаюсь их отогнать, но получается так себе. Они текут по щекам. Я шмыгаю носом, как маленький ребенок, цепляясь с вопросительным взглядом Эмиля.
— Это слезы счастья, — улыбаюсь, в который раз сглатывая образовавшийся в горле комок. — Сейчас пройдет.
— Все будет хорошо, — заверяет Эмиль. Берет мою руку, прижимает к своим губам и целует в ладонь. — Все будет замечательно.
Вибрирует телефон Эмиля, и он принимает звонок дочери. Улыбается, однако ни слова про мою беременность не говорит. Лишь сообщает, что скоро будем дома. Почти доезжаем.
— Как думаешь, какова будет реакция Эмилии? — уточняет Эмиль, едва завершив разговор с дочкой.
— Она, естественно, будет рада. Думаешь, станет завидовать? Или закатит истерику, как это иногда делают другие дети? Нет, она обрадуется. Я более чем уверена. Эми давно мечтает о братике или сестренке.
— Будто груз с плеч упал. Больше всего на свете я боюсь ее обидеть, Арин.
— Ты побольше с ней времени проводи. Тогда узнаешь ее характер и сразу же поймешь, что она очень отличается от других детишек ее возраста. Эми ведет себя не как восьмилетняя. Меня она понимает с полуслова. Задает вопрос и просто смотрит в мое лицо. Даже если я рот не открываю, она обычно понимает, что я отвечу. По одному взгляду.
— Ты просто ее очень хорошо воспитала.
Даже спорить не стану. Воспитала я ее отлично. Каждую пылинку сдувала, никогда в обиду не давала. И не дам.
Телефон Эмиля начинает реветь. Посмотрев на экран, он морщится. Даже глаза закатывает, но губы почему-то растягиваются в улыбке.
— Глеб, — ухмехаясь, говорит он. — Интересно…
— Не ответишь?
— С чего бы? Конечно, отвечу.
Принимает звонок и ставит на громкую связь. И первое, что доносится до моего слуха, так это звуки полицейской сирены.
— Слушай ты, Бестужев… — дальше мат за матом.
Салтыков буквально орет в трубку с угрозами, что убьет Эмиля сразу же, как только освободится. А освободится он, по его словам, очень скоро. На что Бестужев улыбается еще шире. Он смотрит перед собой — на дорогу. Спокойно ведет автомобиль. И ему совершенно пофиг, что кричит Глеб. Потому что на лице любимого мужчины ни один мускул не дергается.
— Удивительно, что тебе мобильный дали. И шанс на последний звонок, — самодовольно бросает Эмиль. — Высказался? Легче стало?
— Сукин ты сын… — и снова нецензурная брань. Некоторые слова я, скорее всего, никогда в жизни не слышала. — Думаешь, твоя шалава останется с тобой? Ни хрена!
Салтыков будто забывает об Эмиле, начинает бросаться в мой адрес громкими словами. Но Бестужев быстро его затыкает.
— Такую женщину, как Арина, ты никогда не встречал, вот и бесишься. Всегда сравнивал ее с другими, но она не оправдала твоих ожиданий. Она моя, —
