из пластикового ящика. Откручивает крышку и подходит ко мне. По мере того, как он приближается, все мое тело сотрясается. Во мне столько сдерживаемого страха, тревоги и ненависти к нему, что они просачиваются сквозь кожу. Я больше не могу даже притворяться. Я ненавижу его.
Когда его пальцы касаются моего подбородка, я отстраняюсь, как будто меня только что укусили. Он хмурится сильнее, оценивая мою реакцию на его прикосновение. Затем, более грубо, он хватает за подбородок, зажимая его между большим и указательным пальцами, и подносит горлышко бутылки с водой к моим губам.
— Пей, — инструктирует он.
Я открываю рот, когда он вливает мне в рот немного воды. Я быстро глотаю. По иронии судьбы он не пытается утопить меня. Нет, он нежный, терпеливый и добрый. И это заставляет меня ненавидеть его еще больше. После того, что он сделал с моей матерью, как он вообще может быть так добр ко мне?
— Хватит, — говорю я ему после третьего глотка. Я больше не могу выносить, когда он прикасается ко мне. И мне больно думать, что скоро у меня может не быть выбора в этом вопросе. — Как долго мы здесь пробудем?
— Не долго, — загадочно говорит он. — Мы улетаем утром. У меня для нас уже забронирован рейс.
— Полет куда? — спрашиваю я, меня охватывает паника. Если я сяду в самолет, Лука никогда не сможет меня найти.
Данте завинчивает крышку бутылки и возвращается к столу, снова сосредоточившись на ноутбуке.
— Ты увидишь, — загадочно говорит он.
Я опускаю голову, слезы угрожают пролиться, и я позволяю им. Я тихо рыдаю, когда думаю о том, что никогда больше не увижу Луку и проведу остаток своей жизни с человеком, который убил мою мать.
Внезапно Данте встает, опрокидывая при этом стул. Я вскидываю голову как раз в тот момент, когда его глаза встречаются с моими.
— Как, черт возьми, он нашел нас? — Возмущается он, потянувшись за чем-то с другой стороны стола. Пистолет. — Лука вживил в тебя маячок?
Я смотрю на него и отказываюсь отвечать. Я знаю, как они нашли меня. Телефон. Лука отследил телефонный звонок. Но Данте не знает о телефоне. Он никогда его не видел и не слышал о нем. Он предполагает, что они нашли меня каким-то другим способом.
Восторг наполняет мое тело, когда я понимаю, что Лука идет, чтобы спасти меня. Но это чувство мгновенно развеивается при виде пистолета в руке Данте.
Он никогда не позволит Луке забрать меня. Это может закончиться только кровопролитием. Данте позаботится о том, чтобы кто-нибудь не выбрался из этой хижины живым.
Данте спешит ко мне, развязывая веревки, так быстро, что кружится голова. Затем он поднимает меня со стула, прижимая пистолет к моему виску.
— Он не может забрать тебя у меня, — поспешно говорит Данте. — Я ему не позволю.
И тогда я делаю единственное, что могу сделать. Я сопротивляюсь.
Глава 61
Лука
Все мои люди занимают свои места, окружая хижину, когда внезапно раздается выстрел. Я проверяю остальных членов команды, чтобы убедиться, что ни один из нас не выстрелил первым. Когда они все связываются со мной и сообщают, что это были не они, я понимаю, что выстрел прозвучал изнутри хижины.
— Черт! — Я вскрикиваю, ноги быстро несут меня к передней части дома. Я должен добраться до нее. Пока не стало слишком поздно.
— Лука, подожди! — Бенито зовет меня, но я не останавливаюсь.
Полагаясь на грубую силу и адреналин, я наваливаюсь всем весом на плечо, изо всех сил врезаясь во входную дверь. Старые петли скрипят и ломаются, и вся дверная рама крошится вокруг меня, когда я падаю внутрь домика.
Я быстро поднимаюсь на ноги, но слишком поздно. Данте уже наставил на меня пистолет.
Мой взгляд мгновенно переносится на Верону, которую Данте держит мертвой хваткой. Я осматриваю ее тело в поисках травм и облегченно вздыхаю, когда понимаю, что в нее не стреляли. Лицо Данте исцарапано и кровоточит, так что я могу только предположить, что моя маленькая чертовка воздала ему по заслугам.
— Смотри на меня, придурок, а не на нее! — Данте кричит, тряся пистолетом в руке, чтобы привлечь мое внимание.
Неохотно мои глаза встречаются с его.
— Ты действительно думал, что я ее не найду? — Спрашиваю я его. — Я бы сжег этот гребаный мир дотла, только чтобы найти ее.
За это я получаю ухмылку от ублюдка.
— Теперь она моя. Она всегда была моей.
Я скриплю зубами от гнева. Тот факт, что Данте даже думает, что заслужил предъявлять права на мою жену, вызывает у меня желание выковырять ложкой его глаза из гребаного черепа за то, что он хотя бы посмотрел в ее сторону.
— Отсюда нет выхода, Данте. Отпусти Верону, — говорю я ему медленно, спокойно.
Данте крепче сжимает мою жену, прижимая ее тело к своему.
— Никогда, — просто говорит он, прежде чем направить на нее пистолет и крепко прижать его к ее виску.
— Все, что мне потребуется, один сигнал, и десять пистолетов, направленных на тебя, убьют на месте, — сообщаю я ему.
— Ты готов поспорить, что я не нажму на курок первым? Что она не умрет первой? — Угрожает Данте.
Ответ отрицательный. Я не хочу, чтобы с Вероной что-то случилось, даже будь это царапина.
— Отпусти ее, и я сделаю твою смерть быстрой.
Хотя я ничего так не хотел бы, как пытать его и заставить медленно расплачиваться за преступления, связанные с убийством наших матерей, но я не могу назначить цену за безопасность моей жены. За ее жизнь. Эта сладкая месть просто исключается, если это подвергает ее какому-либо риску.
— Пожалуйста, Данте.
Мягкий, мелодичный голос Вероны внезапно заполняет напряженную комнату.
— Пожалуйста, не позволяй этому произойти. Если ты любишь меня, ты не сделаешь этого.
Я тяжело сглатываю от ее слов. Я знаю, что она пытается задеть струны его сердца, если у него вообще есть гребаное сердце или совесть.
Он смотрит на нее сверху вниз, целуя в макушку.
— Я люблю тебя больше всего на свете, Ви, мы будем вместе. Навсегда, — клянется он.
Полные слез глаза Вероны цвета меда встречаются с моими, когда она говорит: — Я беременна. Я узнала об этом только сегодня утром.
Ее слова оказывают влияние на Данте. Он напрягается, и его хватка внезапно ослабевает.
— Ч-что? — спрашивает он, потрясенный.
Пользуясь случаем, Верона вырывается из его хватки и убегает в другой конец комнаты, в нескольких футах от меня.
— Ты
