не могла не спрашивать себя, пришлось ли ему тяжелее. Продержали ли его дольше и пытали ли сильнее из-за связи со мной?
Он толкнул меня локтем, прервав мои размышления.
– Мы знамениты, – тихо проговорил он, кивнув на дальний конец зала, где стояли и глазели на нас участники-хиажи.
Немудрено: мы составляли одну из самых… необычных пар.
– Ревнуют, – невозмутимо сказала я, и он хихикнул.
– Устроим им представление.
Матерь, надеюсь, так и будет.
Все в молчании ждали – готовые к тому, что нас подхватит и унесет в любой момент. Но вместо этого в зал вереницей вошли служители Ниаксии с серебряным кубком в руках. Они останавливались у каждой команды и протягивали кубок.
Служки не произносили ни слова – а наш даже не поднял глаза, – но невысказанная мысль была и так понятна: «Выпейте».
Райн взял кубок первым и скривился, проглотив жидкость.
– Неприятно, но не яд, – сказал он, помолчав, и передал кубок мне.
Жидкость была темно-красной, почти черной, и густой. С поверхности поднимался слабый дымок. Она слегка отдавала запахом плесени. Мне было не представить назначение этого питья. Я изучила все прошлые Кеджари, но ни в одном не было такого старта.
Я выпила. Фу! Райн был прав. Отвратительный вкус!
Вернув кубок служке, я взглянула на Райна, и он улыбнулся.
– Желаю уда…
Глава двадцать девятая
Перья.
Повсюду перья. Черные, душащие, такие темные, что любой цвет съеживался и умирал в них.
Все далекое и застывшее. Я не могла заставить ум включиться как следует и осознать происходящее.
Перья задвигались. Между ними забрезжил свет. Или… нет, не свет. Глаза. Золотые глаза. Страшные, жестокие золотые глаза.
Я моргнула, и тогда глаза превратились в лицо, которое гневно смотрело на меня с высоты. Мужчина с суровыми чертами лица, аккуратной бородой и длинными черными волосами, которые развевались, вплетаясь в крылья, охватившие нас двоих. Я никогда раньше его не видела. Но его облик наполнял меня парализующим страхом.
Я моргнула еще раз, и лицо мужчины с крыльями сменилось другим. Это лицо я знала. Каждую его черточку. Я убеждала себя, что не вижу его, каждый раз, когда закрывала глаза.
Бывший любовник низко наклонился, так низко, что мне почудился на щеке знакомый холодок его дыхания.
– Ты скучала по мне? – прошептал он.
Я пыталась пошевелиться, но не могла.
Еще один взмах ресниц. Два лица слились, меняясь одно на другое с каждым ударом моего бешено несущегося сердца.
Они схватили меня за руку, прижали к своей груди – к зияющей ране в самом ее центре. Придвинулись ближе. Их губы касались моего уха.
– Ты скучала по мне?
Их горячая кровь стекала у меня по руке, а я отчаянно вырывалась, но бежать мне было некуда.
Рука стала теплой и влажной. Пульс было не сдержать. Острая боль снизу вверх прокатилась по спине. Я была в кромешной тьме, но при этом меня окружало множество ощущений – словно столкнулись два мира и каждый снабжал меня противоречивыми смыслами.
«Орайя».
Что-то неправильное происходит. Что-то очень и очень неправильное.
«Орайя! Успокойся. Дыши».
Но даже мои собственные мысли заблудились, словно ум стал огромным извилистым лабиринтом, по которому я разучилась передвигаться. Здесь было что-то еще, что-то еще…
«ОРАЙЯ, УСПОКОЙСЯ, ХВАТИТ».
Так громко, что все мысли от испуга притихли. Голос Райна. В глубине черепа у меня громыхал голос Райна.
Но… в мозгу. Не в ушах.
«Орайя, дыши. Нам обоим надо подышать. Мы должны… успокоиться. Договорились?»
На секунду у меня возникли сомнения в собственной вменяемости.
Я ощутила бегущую вверх по позвоночнику дрожь лукавого веселья – бессловесной, беззвучной усмешки, – и это было настолько противоестественным, что меня чуть снова не унесло.
«Принцесса, вы в этом не одиноки».
Я вытянула руки прямо перед собой. Ничего не было видно, но они уперлись в полированный выщербленный камень. Его холодная прочная твердь помогла мне успокоиться.
Мои ладони теперь были крепко прижаты к стене, но я чувствовала что-то еще – как будто они держат рукоять меча. Я ощутила, как напряглись мышцы, поднимая его, и как это движение отдалось болью вверх по спине.
Мои руки были здесь.
Мои руки были там.
– Это ты! – ахнула я. – Это я тебя чувствую!
Мой физический голос показался глухим и невыразительным по сравнению с тем, который звучал у меня в голове.
«Да», – ответил Райн.
Связывание умов. Эликсир. Должно быть, заклинание. Чтобы установить такую врéменную связь, требовалась редкая и мощная магия – но, вероятно, у церкви Ниаксии были все средства, чтобы воплотить невозможное.
«Долбаные Айксовы титьки».
Новая сверхъестественная вибрация полетела вверх по позвоночнику. Меня передернуло.
«Не делай больше так».
«Чего не делать? Не смеяться?»
«Ощущение странное».
«Это от смеха ощущение странное? Вот что для тебя переходит всякие границы? Очень на тебя похоже».
Странное – это еще мягко сказано. Каждая моя клеточка восставала против нежеланного присутствия в моих мыслях – каждый нерв и каждый мускул вопили от лишнего бремени, которое навешивал на них чужой набор чувств.
«Орайя, чтоб тебя, ты что, постоянно в таком напряжении?»
Мне было неловко признаться, что да, очень часто.
«Особые обстоятельства, – ответила я вместо этого. – Ты не лучше».
Это правда. Его тревожность была не слабее моей. Другая – скорее ровное подводное течение, чем неровные волны, – но ничуть не менее мощная.
Если так оглушило всего лишь навсего в этой темной коробке, каково же будет в настоящем сражении? Меня мутило от одной мысли. И еще во мне эхом отдавалась тревога Райна.
Ладно, придется научиться с этим работать. Сегодня погибнет половина участников. Надо отсюда выбираться.
Я провела руками по стене и почувствовала, что Райн, где бы он ни находился, сделал то же самое. Гладкий камень здесь, гладкий камень там.
Камеры. Это тюремные камеры.
Тогда понятно. Боги Белого пантеона заключили Ниаксию и Аларуса в тюрьму в качестве наказания за неподобающие отношения. Тогда Ниаксия, наверное, еще была мелкой богиней, а Аларус ослабел так, что у него осталась лишь малая толика былой силы, но все равно решение было опрометчивым. Эти двое с боем вырвались из плена, перебив половину охранников Экстрина, легендарной тюрьмы Пантеона.
Значит, это наш Экстрин.
«Когда выберемся, нам, наверное, придется вдвоем пробиваться через то, что там снаружи, – сказала я Райну, когда мы оба ощупали стены наших узилищ. – Давай попробуем открыть».
Как только мы обнаружим друг друга, мы будем практически непобедимы. Я была в этом уверена.
«Тронут, что ты так думаешь», – ответил Райн, почувствовав последнюю
