Внизу замаячил нечестивый свет восьмиконечного клинка оскверненного крозиуса. Рафен позволил оптике шлема приблизить картину. Апостол выходил из вагона фуникулера вместе со своими солдатами и пленным адептом. Кровавый Ангел проследил, куда они направляются, — это место находилось вне раскаленных литейных цехов: резервуарный парк, наполненный герметичными, вмурованными в феррокрит цилиндрами, высокими, как обелиски. Каждый цилиндр украшали символы-черепа и пересекающиеся круги. Колыбель биологического оружия.
Пока Искаван вел Пеллиса вниз, многие Несущие Слово остались, чтобы потворствовать своим низменным желаниям. Они превратились в слабое подобие прежних воинов: это уже был не слаженный натренированный отряд, непоколебимый и обладающий военной мощью, а солдаты, которые, ведя ураганный огонь, предавались безудержному насилию. Собравшись в секторе вокруг госпиталя, шайки ревели в нечестивой экзальтации и сооружали непотребные алтари из мертвых тел.
Из окутавшего улицы Шенлонга ржавого тумана донесся рев двигателей. Стена звука приблизилась и прошла по рядам предателей, заставив их приостановить службу. Забрызганные кровью воины направили свое оружие в туман и открыли огонь. Им ответили болтеры. Как только Аркио повел Кровавых Ангелов в атаку, спаренные пушки, установленные на атакующих мотоциклах, заработали.
Красные машины вырвались из ржавой бури и обрушились на Несущих Слово. Их вел Благословенный. Аркио привстал в седле и, размахивая Копьем Телесто над головой, резал тела врагов росчерками золотых молний. Космодесантники Хаоса, солдаты-опустошители, горсть стирателей — все они оказались блокированы и расстреляны Кровавыми Ангелами. Выпущенная из артерий жидкость яркими фонтанами хлестала в небо, и сыны Сангвиния распахнутыми ртами пили этот посмертный дар своих врагов. Воины на полной скорости спрыгивали с мотоциклов, рвали противнику горло и глубоко вгрызались в беззащитную плоть. Темная, со сгустками, кровь текла рекой.
Люди следовали за мотоциклами пешком. Это были не Адептус Астартес, а простолюдины, некоторые с оружием, но по большей части — с инструментами и ножами. Многие носили наспех сделанные пояса с грубыми символами: вариантом крылатой капли Кровавых Ангелов и пересекающим ее золотым копьем. Прежде они не смели даже взглянуть предателям в лицо, а теперь накатывали на них потоком и умирали сотнями, колотя Несущих Слово гаечными ключами и камнями. Они дарили кровь павших солдатам в темно-красной броне.
Аркио сплотил их громким призывом:
— В живых никого не оставлять!
Святое Копье пело в его руке, потроша недостойных и оставляя в воздухе алые следы.
Искаван швырнул Пеллиса к пульту управления и позволил крозиусу зависнуть над лицом адепта. Пеллис чувствовал себя, как человек, чересчур близко стоящий к открытому огню; на его коже выступила испарина.
— Это биологическое оружие?
Мерзкий отступник указал на резервуары.
Человечек продолжал кивать. Монстр потребовал отвести его на склад. Пеллис согласился, чтобы продлить свою жизнь еще на несколько минут. Его вырвало от ужаса. Вентиляционные рычаги перед ним были аварийными переключателями, которые могли открыть резервуары и пустить биотоксины в воздух. Их защищали сотни наклеенных оберегов и печатей чистоты. Огромные контейнеры содержали газообразные формы сотни различных ядов. «Новый циклон». «Гнилая погибель». «Возбудитель бубона». «Дыхание Смерти». Их названия звучали как литания искусству убивать. Оружие приберегали для тех, чьи преступления были особо противны Императору.
Темный апостол кивком указал на скопище приборов и вентилей.
— Открой это.
— Что именно? — прохныкал адепт.
Искаван совершил нечто ужасное — он улыбнулся.
— Все открывай.
— Мы умрем! — завопил Пеллис.
— Хаос никогда не умирает, — возразил Несущий Слово и одним ударом превратил печати в конфетти. — А этот мир умрет.
Слишком медленно, и слишком много. Висящий на подъемном кране Кровавый Ангел ощущал себя бесполезным, словно он сам был механизмом, совершающим неспешный обход фабрики. Сотни рабочих-илотов и сервиторов толпились под шумными фабричными установками и смотрели на космодесантника с выражением крайнего ужаса на лицах. Это были нижайшие из жителей Шенлонга, сломленные и со стертым разумом. Рафен не мог добиться от них помощи. Он подозревал, что эти жалкие негодники занимались рабским трудом задолго до прибытия на планету Несущих Слово: изготавливали снаряд за снарядом, не разбираясь, кому служат — Золотому ли Трону или Оку Ужаса.
Даже своим усиленным слухом Рафен не мог уловить адресованные адепту слова Искавана, так шумели машины вокруг. Однако интуитивно он понял план апостола. Это был акт крайней злобы, последний и жестокий укол мести. Искаван вполне мог обречь себя и свое воинство на мучительную смерть, зная, что заодно погибнет весь Шенлонг.
— Это не должно произойти, — сказал Рафен и ударил боевым ножом по блоку управления шкивом крана.
Захват двигался над большой керамической чашей, наполненной расплавленной сталью и предназначенной для литейного цеха. Кровавый Ангел проколол внутренние механизмы и был вознагражден стоном тормоза кабельных тросов. Тяжелый захват содрогнулся, а затем упал, разматывая шкив. Тем временем захват крана полетел вниз вместе с вцепившимся в него Рафеном. Спускаясь и не обращая внимания на крупные искры, которые фонтаном летели от тормозов, космодесантник прицелился в огромную емкость. Мысленно он вернулся к урокам старого наставника и увидел цель глазами Кориса.
Да! Вот оно!
Оружие Рафена грохотало, пока болты вышибали из поверхности чаши искры и били по задвижкам, удерживающим ее в вертикальном положении. Космодесантник игнорировал приближавшуюся землю, следя лишь за пространством между оружием и целью. Снаряды уничтожили крепления, и чаша упала, опрокинулась на пол, словно кубок, вывалившийся из пальцев пьяного гиганта.
Емкость выплеснула волну расплавленного металла на Несущих Слово, и они шарахнулись во все стороны, будто стая перепуганных птиц.
Рафен не видел, как врагов облила жидкая сталь, — захват крана ударился о землю и сбросил его в беспорядочное переплетение труб — но он все слышал. Дикий крик. Отвратительное потрескивание сожженной вспышкой плоти и керамитовой брони, ставшей хрупкой от немыслимого жара. Ничем не защищенный адепт мгновенно сварился в кипящей лаве; рабочие, вероятно, тоже умерли, но это была малая плата. Запах горелого мяса достиг ноздрей Рафена и вызвал внезапный отклик — приступ голода. Кровавый Ангел с трудом поднялся на ноги, мышцы переполняла боль. Возвратное течение шипело и лизало его ботинки. Вдруг огромная разъяренная тень появилась в потоке пылающей жидкости и вырвалась из жгучих объятий. Искаван Ненавистный выпрыгнул из мерцающей реки и двинулся к Рафену, потеки остывающей стали переливались позади него в серебряном сиянии.
Двадцатью уровнями выше Аркио, пронизанный дрожью симпатической боли, застыл на месте. В разуме вспыхнула картина: массивная фигура из дымящегося металла и кипящей плоти душит его во тьме. От этого ощущения Кровавый Ангел пошатнулся, копье от жалости зажужжало.
