src="images/i_001.jpg"/>
Габриэле еще… – В последний момент я заменяю «живой» на: – Здесь?
Он доказал, что может быть достойным союзником, и оправдал твое доверие.
Сердце подпрыгивает одновременно с тем, как могучее тело Лора взмывает ввысь.
Данте сказал, что отправил его в Небесное Королевство с тайным заданием.
Чего только не наплетет эта вошь, чтобы сохранить лицо.
Я сглатываю, браня себя за доверчивость.
Юстуса будут держать в заключении?
Не в заключении, но в комнате на самом верху, откуда он не сможет уйти самостоятельно.
Лор проскальзывает в люк «Рыночной таверны», и бурный поток мыслей с визгом останавливается: помещение пустое, разве что у выходящего на эспланаду окна стоят двое.
Сибилла и Феб разворачиваются. Едва мои ноги касаются камня, друзья кидаются ко мне и вскоре заключают мою озябшую фигуру в горячие объятия.
Я слышу громкое шмыганье носом и улыбаюсь.
Феб вытирает мокрое от слез лицо плечом.
– Звук умирающего гуся исходил от нее, – бормочет он голосом, пронизанным эмоциями.
Сибилла испускает еще один хриплый всхлип, ее эбеновые щеки блестят от слез. Я смеюсь над несвойственной ей несдержанностью, за что получаю шлепок.
– Ай! – потираю я пострадавшее место. – За что это?
Феб прижимает меня к себе и кладет гладкий подбородок мне на макушку.
– Маттиа с Ридом обучают ее фехтованию. Она стала невыносимо жестокой.
Сиб закатывает серые глаза, которые сияют тем же оттенком олова, что и небо над головой.
– Не смей опять исчезать, никому не сказав, и под «никому» я подразумеваю нас с Фебсом! – Бросив короткий взгляда направо, она добавляет: – И Лоркана, разумеется.
Я прижимаю ладонь к груди.
– Никогда, Сиб. Я усвоила урок.
– В самом деле, Пиколина? – Квадратный подбородок Феба упирается мне в череп, когда он говорит. – Потому что ты не внемлешь голосу разума. – Он приближает губы к моему уху. – Даже когда этот самый голос кричит тебе прямо в ухо.
Я закатываю глаза, когда Сиб хватает мою руку, лежащую на груди, и смотрит на переплетенные кольца на ладони.
– Какого подземного мира?!
– Это метка кровных уз, – вздыхаю я.
Ко мне приближается невесомая фигура Лоркана, касается правого плеча и ключицы, золотые глаза прикованы к ненавистной метке.
– Что-что? – спрашивает Сиб.
– Это древний шаббинский ритуал. Давным-давно Мериам заколдовала род Реджио, сделав его представителей невосприимчивыми к нашей магии, а также случайно даровав им наши способности.
Глаза Сибиллы распахиваются так широко, что радужки похожи на камешки, брошенные в морскую пену.
– Чтобы Коста не осознал, сколько силы она ему дала, она использовала ритуал кровных уз, который позволяет…
– Мужьям-использовать-магию-своих-жен, – скороговоркой выпаливает Феб. – Лазарус мне рассказывал.
Тени Лора замирают, отчего замираю и я.
Мужьям?
Мерда!
– Нет. Это… другое. – Я высвобождаюсь из объятий Феба, одновременно моя пара кидается к центру рынка, где приземляются десятки воронов и оборачиваются. Сердце мое дребезжит.
– Боги мои, он убьет Юстуса, – шепчу я друзьям.
– А это как бы… не очень? – успевает спросить Фебс, а Сиб взвизгивает:
– Юстус?! Ты вышла замуж за генерала?
– Вот еще! – морщусь я.
– Она вышла за Данте, Сиб. Наследника Косты. Не тупи.
– Я не вышла за него, – бурчу я.
Вдруг дедушка взлетает над землей и болтается в льющихся через люк тусклых лучах солнца, подобно витающей в воздухе пылинке. Мерда! Я срываюсь с места, друзья недолго думая следуют за мной.
– Пиколина, кровные узы – это магический союз…
– Союз вен, Фебс, а не сердец! Мы связаны только кровью, баста! Конец истории. Я ненавижу Данте. Раз в сто тысяч миллионов больше, чем прежде.
Я ударяюсь мизинцем о ножку стула, и, твою ж мать, как больно-то! Тем не менее я не останавливаюсь, поскольку Юстус уже багровеет.
ЛОР! Он поступил так для того, чтобы блокировать магию Данте и сделать его зависимым от моей. Лор, прошу, послушай!
Золотистые глаза Лора устремляются на меня, покрытая перьями челюсть напрягается так, будто он проглатывает слова. Вероятно, очередная мольба не вмешиваться в его дела с Юстусом.
Знаю, тебе не привыкать к кровопролитию, но я также знаю, что тебе небезразлична судьба людей. Судьба твоего королевства. Юстусу тоже.
Мне совершенно начихать на твоего генерала, Фэллон.
На нашего генерала.
Если не ошибаюсь, ты вышла замуж за фейри, а не за меня.
Не по доброй воле! – кричу я и только потом осознаю, как звучат мои слова – так, будто я в самом деле считаю себя законной женой. Что не соответствует действительности.
Я понял, что ты не сама приняла решение. Именно поэтому я отвел Юстуса в сторонку, чтобы переговорить.
То есть вздернуть его в воздух – это «отвести в сторонку»?
Он, на хрен, выдал тебя замуж за…
Да, Лор, я знаю! Я присутствовала на церемонии. Данте угрожал отрезать Энтони язык, если я не соглашусь. – Горло сжимается и разжимается, как кулаки. – Так что я, черт возьми, согласилась.
Зрачки Лора сужаются до бусинок – из-за моего тона или использования ругательства? Он их терпеть не может. Темное небо вспыхивает сетью ярко-белых молний, которые окрашивают рыночную площадь в серый оттенок, дедушку – в белый, а Лора – в непроглядно-черный.
Лор, отпусти Юстуса! Умоляю тебя.
Должно быть, он не улавливает отчаяния в моем голосе из-за оглушительных раскатов грома и не приземляется. Когда стальные когти сильнее сжимаются на руках Юстуса, я кричу:
НЕ смей его убивать, иначе я… иначе…
Грудь у меня вздымается от резких вздохов.
Иначе что? – Голос у него ледяной, карательный. Такой, каким он обращается к врагам, а не ко мне. – Вернешься в объятия своего новоиспеченного муженька?
Он медленно опускается и разжимает хватку на руках Юстуса прежде, чем тот касается пола. Бедняга, и так страдающий, падает на колени.
Я сердито смотрю на Лора, осуждая его мелочность и не удостаивая ответом.
– Не смей вновь меня трогать, Рибио! – Юстус пунцовый, будто бы его светлая кожа несколько дней запекалась под палящим солнцем. – Я пошел против своего народа ради твоего!
– Ну вот, а я уж надеялся, что нас наконец-то ждет немного покоя и солнца, – бормочет Феб, пока дождь барабанит по магическому барьеру на потолке. – У меня лицо бледнее задницы, которая светится в темноте.
Полагаю, Феб пытается разрядить напряжение, но я настолько взбешена, что юмор даже на миг не развеивает тьму, охватившую голову и сердце.
Я направляюсь к Юстусу, но путь мне преграждает отец.
– Что происходит, инон?
Я выставляю свою помеченную ладонь перед его усталыми глазами. Он хватает мое запястье и, сдвинув брови, присматривается.
– Весь шум из-за татуировки?
Должно быть, Лор мысленно объясняет ему, что татуировка вовсе не
