то хреново…» — Закручинился Егор и тут его взгляд зацепился за полянку перед окном: «Да это же дикарка, то бишь сурепка обыкновенная!» Вышел, нарвал охапку и сел чистить, под внимательным взглядом Митеньки и двух молодых лаборантов.
— Эх вы, темнота! Это же пища богов и источник витаминов! — Укорил он наблюдающих. — Митенька, пошли кого помоложе в столовую, пусть пару яиц вареных выделят, хлеба краюху и миску поглубже, в миску пусть пару ложек масла постного капнут. Соль то у нас найдется тут?
— Есть! — С готовностью отозвался один из химиков. — Даже сала есть кусок, мы тут иной раз сами перекусываем, чтоб не отрываться на столовую, время тратить.
— О, и сало давай! Щас все в лучшем виде сделаю, вы то как, не хотите жрать⁈
Сотрудники со всем уважением и в самых изысканных выражениях уверили начальника, что сыты и не претендуют на его добычу. Пока посланный в столовую бегал за заказанными продуктами, Егор споро очистил стебли дикарки от жесткой и несъедобной шкурки, мелко нарезал на предоставленной дощечке, тут же нашинковал сало. Всё это вывалил в принесенную миску, очистил и добавил туда три принесенных яйца, сваренных вкрутую, щедро посолил и стал энергично размешивать, при этом мечтательно закатывая глаза:
— Я вам так, братцы, скажу, дикарка это вещь! Никакая гидропонная редиска или дайкон рядом не валялись! Тут вся сила природы!
Попробовал и замычал с набитым ртом: «То что надо! Налетай, угощайся! Где ещё такого поедите!» Народ, из уважения — достал ложки, попробовал, похвалил и свалил из лаборатории на перекур, чтоб не смущать впавшего в гастрономический экстаз начальника.
На улице, закрутив по перенятой у потомков моде самокрутки — закурили. Повисшее молчание нарушил Митенька:
— Вот, видите как им там несладко жилось?
— Как же они дошли до такой жизни, Дмитрий⁈ — С жадным любопытством вопросил один из лаборантов. Тема потомков и их жизни в будущем была животрепещущей и наиболее обсуждаемой среди сотрудников, сами потомки о ней распространялись мало и картину приходилось рисовать из немногочисленных оговорок, да из учебников.
— Экологические катастрофы! — Многозначительно промолвил Митенька и снисходительно пояснил. — Леса вырубили, землю истощили, зверье выбили! Вот и радуются простой траве, коей и крестьяне токмо с голодухи пробавляются! Сами видите, все подчистую собирают, козий лук, черемшу, кислицу, крапиву. А бухгалтерша и одуванчики ест, да нахваливает! У них там большинство продуктов из нефти делают, наш то ждет не дождется, когда караван с Каспия придет!
Глава 25
Южный Урал, май 1797 г.
Начало мая ознаменовалось не только по летнему теплой погодой, но и приездом царского двора. Причем понаехавшие были не из придворных, а всё больше из людей целеустремленных и зело любопытных до тайн потомков. Участковый давился злобой: «Доведет нас монарх до цугундера с таким отношением к секретности!» Людей, посвященных Павлом Петровичем в тайну оказалось столько, что пришлось оборудовать ешё один компьютерный класс с локальной сетью, доя наладки которой был спешно вызван Егор из Известкового.
Император, оставив большую часть сопровождающих в Троице-Саткинском заводе — ни там, ни в стремительно развивающемся химическо-промышленном кластере не стал задерживаться, благосклонно покивал на бравурные отчеты Расула и Егора, на все просьбы кратко ответил: «Пишите что надо, обеспечат!» И отправился в деревню, в сопровождении ближнего круга лиц, которые сейчас безвылазно сидели в учебном комплексе, осваивая оргтехнику и погружаясь в завалы тех знаний, что попали сюда из двадцать первого века.
Захар от понаехавших немного оробел — во первых от количества, во вторых от чинов. Одно только императорское семейство с детьми насчитывало десять человек, плюс многочисленный обслуживающий персонал. И это ещё у достаточно скромного в быту Павла Петровича, коего чуть ли не в аскезе современники упрекали — столько лакеев оказалось. А помимо венценосного семейства — куча всяческих чиновников, в кого не ткни — все породистые. Чудом разместили, жилищный вопрос стоял так же остро, как в нерезиновой, чуть до дуэлей не доходило. И тут опять выручили добрососедские отношения с Азатом, тот не чинясь — подвез с десяток юрт, где и разместили приехавших.
Потомкам император с порога предложил предоставить списки лиц, достойных возведения в дворянство. Не скупясь, аж на пятьдесят рыл лимит выделил и пояснил:
— Это пока, по заслугам и трудам награжу и других! Работы предстоит много, в том числе и совместной, с моими креатурами, так чтоб нос не воротили от вашего происхождения, жалую вам дворянство! А вообще, такое понятие так потомственное дворянство, изживать будем, а то и искоренять. Чистить элиты и давать возможность дельным и толковым людям работать на благо империи.
— Да нам на их косые взгляды параллельно! Детей не крестить вместе! — Серёга от всего происходящего тоже был слегка не в своей тарелке, но тут внезапно вспомнил про Маню и предстоящую свадьбу с Ермоловым и отдал честь. — Служу царю и отечеству! Спасибо, ваше величество! А кого к дворянству предоставить, мы найдем, считай все разъехавшиеся по заводам достойны, от учителей до производственников!
Сам Петр Павлович, пользуясь своим положением — затребовал себе ноутбук в персональное пользование и пропал как для общества, так и для семьи. Детей младших определил на занятия в школе, прося учить их не взирая на происхождение и отмененные повсеместно телесные наказания. Старшие дочери, Александра и Елена — не теряли времени даром и вплотную сошлись с вернувшейся из Троицка Галкой и Ксюхой, Константин стакнулся с Ермоловым и Егором. И лишь Александр болтался неприкаянно, то надоедая отцу, который его ласково прозвал «несостоявшийся отцеубийца», то в компьютерном классе.
Мария Федоровна, дражайшая супруга императора, узнавшая о потомках одной из последних — жизни в деревне поначалу не обрадовалась. Как и всей этой поездке на Урал, затеянной императором. Но хоть вздохнула с облегчением — слишком много в последнее время в высших кругах ходило слухов о внезапном умопомешательстве Павла Петровича. Но на второй день в Попадалове, после ознакомления с бытом и производством потомков — познакомилась с Айратом и влюбилась. В токарный станок из машинно-тракторной мастерской.
А затем исследовала весь гараж и удивила работающих там как потомков-механизаторов, так и привлеченных местных — не только кругом своих интересов, но и дотошностью, и подлинно немецкой скрупулезностью и педантичностью. Не говоря уже о той легкости, с которой она приняла все эти новинки. А вопросы, задаваемые императрицей простым рабочим — порой повергали их в ступор, не сразу
