девиц повернулась ко мне и нежным голосом пропела: – «Ах, юноша, любви утех ты ищешь? Иди ко мне и нежность ласк моих познаешь. Ты позабудешь всё, лишь наслажденье будет длиться вечно, и нега в глубине прохладных вод…».
Сладкий голос и странная, притягательная речь, похожая на стихи, видимо имели гипнотический эффект и судя по Гарпину, довольно мощный.
Но меня такими трюками и на Земле ушлым цыганкам было не пронять, а тут и подавно.
Ясно видел в Маговзоре подкатившиеся белки глаз, водоросли в спутанных как пакля волосах, синюшные губы, одутловатое мертвенно-бледное лицо…
«Это же мавки! Девушки-утопленницы, – вспомнил описание из книги».
– Нет, ноу, нихт, ни в коем случае. Руссо туристо, облико морале! – зачем-то ляпнул я, сплетая у них на виду, заклятие Развоплощения.
Они поняли, что это, лица оскалились, от них покатилась волна злобы и ненависти. Издав яростный вой, переходящий в писк на такой высокой ноте, что резануло по ушам, обе моментально скрылись под водой.
Несостоявшийся кандидат в утопленники очумело вращал глазами, топтался на месте пытаясь сообразить, как он вдруг оказался посреди реки.
– Чего ушами хлопаешь, вылазь давай! Тебя только за смертью посылать, – нарочито сварливо бухтел я, втайне радуясь, что всё обошлось и забавляясь реакцией парня.
– З-з-зак… Г-господин Закария… А к-к-к-как это? Как я т-т-тут… – бедолага заикался толи от холода, толи от страха.
– Гарпин! А ну быстро, наполни котелок и бегом к костру! Парни небось уже поели, ждут не дождутся горячего взвара, а ты тут заплывы устраиваешь!
Мой сердитый окрик подействовал, он мигом вылетел на берег, черпанул воды и помчался наверх.
Я оглянулся и посмотрел на реку. Метрах в десяти, из воды показались склонённые головы девиц, они медленно и торжественно шли ко мне. Дно там было пологое и когда вода стала им по щиколотку, обе мавки опустились на колени.
– Господин! простите, мы вас не узнали. Вы одолели старого Олдреда и освободили нас с сестрой от вечного служения ему.
Вспомнил старика утопленника, что напал на меня в озере, которого я уничтожил заклятьем, ещё и сорвал с него странный амулет. Похоже он у них был каким-то боссом – девчонок угнетал, мерзавец.
– Мы теперь готовы служить вам, господин. Я – Эдна, это моя сестра – Хлоя. Как нам позволено будет обращаться к вам?
– Моё имя Закария.
– Рады служить вам, господин Закария, – сообщили в один голос сестрички.
– Пока ничего не требуется, можете идти. Только не трогайте больше моих людей.
– Слушаемся господин, – словно две синхронистки повернулись, сделали шаг и красиво, рыбкой ушли под воду.
Покачал головой, в лёгком ступоре от такого поворота событий и пошёл обратно.
Котелок уже закипал, вокруг костра суетился голый Гарпин, пытаясь просушить штаны, а два его сослуживца встревоженно смотрели в мою сторону.
– Зак, что там случилось? – спросил Колтон.
– Я-то откуда знаю, – начал прикидываться шлангом, – смотрю, он посреди реки стоит. Позвал пару раз, он очухался, вылез на берег. Я его к вам отправил, сам походил-посмотрел вокруг, никого не увидел.
Голозадый Гарпин глянул на меня, будто хотел что-то сказать, но наткнувшись на тяжёлый взгляд опустил глаза и промолчал.
Не знаю, что они обо всём этом подумали, но вопросов больше не задавали.
Перекусив и попив заваренного на ароматных травках взвара, продолжили свой путь и к вечеру прибыли на место.
****
Хутор представлял собой довольно унылое зрелище.
Пяток более-менее сносных домишек, десятка три лачуг-мазанок, и множество сараев, свинарников, овчарен, и прочих развалюх, окружённых кривыми плетнями и покосившимися тынами.
Одной стороной поселение вплотную примыкало к лесу, а с другой тянулись делянки полей, огородов и выпасов для овец, которых тут выращивали в большом количестве.
На отшибе, почти у кромки леса заметил свежее пепелище с остовом какой-то хибары.
Новый староста с опаской в глазах перед вооружёнными людьми и высоким начальством в моём лице, старался держаться почтительно и спокойно.
Новый – потому что старого уже декаду как нашли мёртвым, с перекошенным от ужаса лицом и судорожно сжимавшим руками причинное место.
– Началось всё три декады назад, – обстоятельно рассказывал староста Рилан, – пропала Тихая Шана, внучка старой ведьмы Хоноры. Девчонке лет тринадцать было, но она почти не говорила, людей сторонилась. Всё больше по лесам да лугам бегала – травы, корешки для бабки своей собирала. Ну и грибы-ягоды, как водится.
Я подумал, раз девчонка в тринадцать лет справлялась с заготовкой лекарственных растений, то слабоумной уж точно не была.
– Мать померла лет пять назад, вот бабка её одна и растила. А бабка – истинная ведьма, как есть! Терпели её тут только потому, что заговоры знала, да зелья целебные делала. Лекаря то во всей округе не сыскать, – вздохнул новый староста.
«Ну да, как прижмёт – бабуля, милая, помоги, а как всё хорошо – ведьма старая, сжечь бы тебя. Во всех мирах люди одинаковые».
– Через два дня девочку нашли в лесу, недалеко тут. Задушили её, и это… ну… – староста мялся, тема была неприятной, – снасильничал её кто-то перед смертью… А когда похоронили, старуха прямо на могиле поклялась, что те кто это сделал
