ее покоях часто жили дети ее приближенных, причем вовсе не как живые игрушки для государыни: они действительно получали хорошее образование и воспитание. Екатерина с радостью сама мастерила для них игрушки, раскрашивала вместе с ними картинки, играла в жмурки.
Некогда Елизавета отняла новорожденного младенца у Екатерины, теперь Екатерина повторила ее поступок, отобрав детей у Павла Петровича и Марии Федоровны, но с некоторыми отличиями. Если Елизавета безжалостно кутала Павла, окружала его бестолковыми «мамками», вырастив в итоге хилым, нервным и болезненным, то Екатерина создала целую педагогическую систему, и надо признать, довольно разумную. Именно она заложила основы того, как впоследствии воспитывались все российские великие князья: на свежем воздухе, в труде, спорте и со множеством книг.
«Если б вы видели, как господин Александр копает землю, сеет горох, пашет сохою… боронит, потом весь в поту идет мыться в ручье, после чего берет свою сеть и с помощью сударя Константина принимается за ловлю рыбы!» – писала она Гримму, а учителям специально предписывала не запрещать детям купаться, когда хотят, и гулять не по дорожкам, а по полям и буеракам: пусть карабкаются, падают, разбивают коленки, поднимаются.
Екатериной было составлено «Наставление о сохранении здоровья великих князей», где говорилось, что детское платье должно быть как можно проще и легче, что пища должна быть простой, а «буде кушать захотят между обедом и ужином, давать им кусок хлеба». Спать мальчики должны «не мягко», под легкими одеялами. Слезы она ненавидела, и категорически запрещала воспитателям потворствовать этой слабости, пространно и обстоятельно объясняя свой запрет: «…дети обыкновенно плачут от упрямства, либо от болезни, но должно запрещать всякие слезы. В болезни следует употреблять необходимые средства для ее облегчения, не обращая внимания на слезы и стараясь внушить детям, что плачь их не уменьшает, а усиливает болезнь и что лучше преодолевать ее бодростью духа и терпением». «Каждый человек подвержен голоду, жажде, усталости, боли от недугов и ран и потому должен переносить их терпеливо. Помощь в таких случаях необходима, но надлежит подавать ее хладнокровно, без торопливости», – философски размышляла Екатерина.
Великим князьям дозволялось держать животных – собак, кошек, голубей. По мнению Екатерины, это прививало им «сострадание ко всякой твари…».
«Главное достоинство наставления детей состоять должно в любви к ближнему (не делай другому, чего не хочешь, чтобы тебе сделано было), в общем благоволении к роду человеческому, в доброжелательстве ко всем людям, в ласковом и снисходительном обращении со всеми…» – писала она.
Старость
А между тем Екатерина старела. Постепенно уходило здоровье, один за другим покидали этот мир люди, знакомые ей с юности. Она часто простужалась, у нее болели голова и поясница.
Екатерина писала: «Третьего дня, в четверг, 9 февраля, исполнилось пятьдесят лет с того дня, когда я с матерью приехала в Москву… Я думаю, что здесь, в Петербурге, нет в живых и десяти лиц, которые помнили бы об этом моем въезде. Остался только Бецкий, слепой, дряхлый, совсем выживший из ума, спрашивающий у молодых людей, помнят ли они Петра I. Затем графиня Матюшкина, которая, несмотря на свои семьдесят восемь лет, плясала вчера на свадьбе. Затем обер-шенк Нарышкин, которого я застала в чине камер-юнкера двора, и его жена. Его брат, обер-шталмейстер, но он отрицает, что видел мой въезд, потому что это его старит. Обер-камергер Шувалов, который уже почти не выезжает от дряхлости из дому. Наконец моя старая горничная, которая начинает впадать в детство… Вот несомненные признаки старости, как и самый этот мой рассказ, может быть, но что делать? И, несмотря на это, я до страсти, словно пятилетний ребенок, люблю смотреть, как играют в жмурки и во всякие другие детские игры. Молодежь и мои внуки говорят, что без меня не бывает настоящего веселья и что при мне они чувствуют себя смелее и свободнее, нежели без меня. Значит, это я – настоящий Lustigmacher»[52].
Платон Зубов
В возрасте шестидесяти лет Екатерину постигла ее последняя любовь. Ею стал Платон Александрович Зубов, среди достоинств которого, кроме необыкновенной красоты, и назвать-то нечего. Он родился в старинной дворянской семье. Образования не получил, но хорошо говорил по-французски. В 1789 году начал службу поручиком Конной гвардии. Умом не блистал, зато постоянно вмешивался в дела, причиняя один лишь вред. Хамил Суворову, Воронцову и Безбородко.
Поначалу многим опытным царедворцам казалось, что он недолго удержится в любимцах. «Он мальчик почти. Поведения пристойного, ума недалекого, и я не думаю, чтоб был долговечен на своем месте», – писал Безбородко Воронцову.
Суворов, чья дочь стала женой старшего брата фаворита, называл Платона Зубова «дуралеюшкой». Нелестно отзывался о нем и Державин. А ведь Екатерина не выносила дураков! Но каким-то образом Зубов сумел привязать к себе императрицу. Возможно, она испытывала к нему материнские чувства. Даже слабое здоровье пошло Зубову на пользу: Екатерина ухаживала за больным, давала ему лекарство. Она распорядилась купить для Зубова множество французских книг и принялась «втравливать» его в государственные дела, о чем стеснительно сообщала Потемкину. После кончины Потемкина Зубов стал графом, затем князем, шефом кавалергардов и начальником артиллерии. В его ведение были переданы южные губернии, в которых он никогда не бывал. Он сочинял химерические проекты, вроде плана покорения Персии, который был принят стареющей Екатериной к исполнению. Возможно, поручая Зубову все новые и новые дела, осыпая его новыми милостями, государыня пыталась заполнить пустоту, образовавшуюся в ее душе после смерти любимого «Гришека».
После смерти Екатерины II 3убов моментально потерял всякое значение, жил в одном из своих имений, был очень богат и отличался крайней жестокостью по отношению к крепостным, за что даже получил от императора выговор.
Французская революция!
В России действовали вольные типографии, театры, учебные заведения, разнообразные кружки и общества… И Екатерина до поры до времени радовалась, считая все это благом для страны.
И вот весной 1790 года вышла знаменитая книга «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Николаевича Радищева. Издана книга была в вольной типографии, обустроенной в доме самого автора. Все произошло в полном соответствии с законом.
Однако книга содержала злободневные рассуждения о крепостном праве и описание его несправедливостей, например продажи с молотка целой семьи, принадлежавшей промотавшемуся помещику. Она стала очень популярной. Один из экземпляров попал на стол Екатерине. Экземпляр этот сохранился. Он весь испещрен пометками, причем некоторые явно указывают на то, что Екатерина была прекрасно знакома с ситуацией и понимала, что автор ничего не выдумывает. Это-то и было страшно! «Бунтовщик хуже Пугачева», – начертала Екатерина на обложке и приказала Радищева арестовать.
Дело его поручили палачу Шешковскому. После недолгого расследования
