моей дочерью, сын старается всегда быть рядом. Я знаю, что должен быть способ вернуть тебе твой облик, мы можем попытаться вместе. Вечером прибудет столичный лекарь, я поговорю с ним. Позволь тебе помочь? — он с такой теплотой смотрел на Милу, что у неё невольно из глаз потекли слёзы: так на неё смотрел только отец, но его давно уже нет… — Ну что ты, милая, — старик смахнул слезу, погладил по голове, — Тише. Тише. Не плачь.
— Спасибо. Но я не могу больше оставаться, это слишком опасно. Теперь, когда я больше не нужна вам… — Мила хотела продолжить, но старик её перебил.
— Ты нам нужна, нужна мне, Дарине. Но больше всех ты нужна моему сыну.
— Зачем? — удивилась Мила, — Разве он болен?
— В какой-то степени да, — покачал головой мужчина, — Разве ты сама не видишь?
Мила лихорадочно перебирала в памяти последние дни, но никак не могла понять, о чём он говорит. Старик лишь загадочно улыбался, глядя на неё.
— Скажи, — вдруг посерьёзнел он, — Добрыня, он… нравится тебе?
Оперение Милы вспыхнуло, выдавая её волнение. Будь она сейчас девушкой, то покраснела бы до кончиков волос.
— Так заметно? — забеспокоилась Жар-птица, — Глупо сейчас отпираться, да?
Старик довольно улыбнулся своим мыслям. Ещё несколько дней назад он заметил, что между этими двумя что-то происходит. Видел, с какой нежностью смотрит на Милу сын, как каждую минутку старается проводить рядом. А Жар-птица с таким трепетом говорит о Добрыне, когда утром остаётся с Ботко после лечения, что он начал присматриваться к ним. И вот сегодня решил поговорить. За разговором быстро пролетело время, Мила не заметила, как начало темнеть. Уже давно вернулась Дарина с базара и принялась за готовку. Добрыня, проводив сестру домой, ушел на встречу с лекарем в кузницу.
— Эх, жаль я не могу тебе помочь, — расстраивалась птица, — У меня вот, — она подняла крылья над головой.
— Глупенькая, ты нам так помогла! — воскликнула Дарина, — А с ужином я справлюсь.
Девушка ловко нарезала овощи, чистила рыбу, помешивала что-то ароматное в чугунке на печке. Было так уютно, по-домашнему тепло и душевно. Мила давно не ощущала себя так хорошо. В своей огромной квартире там, в своём мире, несмотря на дорогой ремонт и стильную мебель, было пусто и холодно. А сейчас, когда муж ушёл, она останется совсем одна. «А может, остаться?» — неожиданно подумалось ей. Словно подслушав её мысли, Дарина вдруг развернулась к Жар-птице и, глядя в глаза, произнесла:
— Оставайся у нас? — видя, что Мила колеблется, продолжила, — Куда ты пойдешь? За тебя объявлена награда, рано или поздно кто-то заметит тебя.
— Я не могу прятаться всю жизнь, — покачала Мила головой, — И в клетку я тоже не вернусь.
— Тогда что ты будешь делать?
— Завтра твой брат отнесёт меня рано утром в лес, где мы обычно гуляли, и я вернусь в домик Яги, там остались мои подруги. Они с ума сходят от волнения за меня.
— А потом?
— А потом мы обязательно найдем способ стать собой и вернуться, — вздохнула Мила.
— Но… Но ведь ты можешь не возвращаться? Остаться с нами? Я же вижу, что ты этого хочешь сама. Или тебя кто-то ждёт дома?
— Нет, никто меня не ждёт. Мама умерла давно, когда я была ещё маленькая. Отца тоже уже нет.
— Прости, — Дарина легко тронула птицу за крыло, — Я не хотела…
— Ничего, всё нормально. А муж… — сникла Мила.
— Муж? — удивилась Дарина, — Я как-то даже не подумала, что ты замужем.
— Уже, наверное, нет. Он ушёл.
— Ну и дурак. А, впрочем, вон у нас сколько холостых в деревне, выберем тебе мужа достойного, — загорелась подруга.
«Подруга?» — поразилась Мила. Да, пожалуй, что так. Очень по сердцу ей была сестра Добрыни. Между тем та перебирала вслух потенциальных женихов.
— Вот Пересвет, чем не жених? Дом большой, руки золотые, да и сам хорош. Ну или Святогор, тоже достойный. Ты не смотри, что он с виду не такой красавец, но такой умный, такой добрый, — порозовела Дарина, перебирая его достоинства.
— Так он тебе самой нравится, — ахнула Мила.
— Неважно, — отмахнулась девушка, — Мне для счастья подруги ничего не жалко. Лишь бы ты осталась.
— Пересвет половину девок в селе перепортил, — и подружки вздрогнули от голоса Добрыни.
Увлекшись беседой, они не заметили, как он вошёл и, стоя в дверях, успел услышать последние фразы их разговора.
— А Святогора твоего кроме книжек не интересует ничего, — усмехнулся брат.
— И вовсе он не мой, — вспыхнула Дарина, — И вообще, подслушивать нехорошо.
Добрыня пересёк кухню и остановился у печки. Достал из кармана листок, смял его и бросил в огонь.
— Что это? — проследила за его действиями сестра, — То, о чём я думаю? — она имела в виду долговую расписку.
Брат кивнул, и девушка с визгом бросилась к нему в объятия.
— Мы свободны! — кричала она, смеясь.
Мужчина приподнял и закружил её:
— Теперь да, у нас всё получилось.
— Хотела бы я посмотреть на лицо Марьяны в этот момент, — улыбалась сестра Добрыне, — Она уже всему селу растрепала, что осенью свадьба. Ой, что теперь будееттт… — мечтательно протянула Дарина, — Засмеют.
— Не злорадствуй, — осадил её Добрыня, — Я тоже не питаю к ней нежных чувств, но и зла не желаю.
— Конечно, конечно, — вывернулась из крепкого кольца рук девушка, — У меня всё готово, позовёшь отца? — Добрыня вышел, а Дарина наклонилась к Миле и жарко зашептала ей на ухо:
— Вот, кстати, про женихов, брат мой чем не жених? — заметив, как вспыхнуло оперение, она продолжила, — Между прочим, самый лучший! И Святогора делить не придётся, — рассмеялась она.
Мила наблюдала, как ловко подруга расставляет тарелки, приборы, стаканы на столе. Как появляются аппетитные блюда: запечённая рыба в сметане, свежие овощи, румяный хлеб, чугунок с картошкой в мундире, солёные грибы… «И когда только успела?» — недоумевала Жар-птица.
— А к чаю пирог с лесными ягодами, — глядя на щедро уставленный стол, сказала девушка, — Отец его очень любит. Ну, вроде всё, да где же они там, остынет же. Добрыня! — прокричала она, — Ну скоро уже?!
Словно ожидая, когда их позовут, в дверях показались отец с сыном. Добрыня успел переодеться и теперь предстал в белой рубахе, и широких черных штанах, заправленных в сапоги. Мила залюбовалась, и получила едва ощутимый тычок от Дарины:
— К жениху присматриваешься? — тихо шепнула на ухо.
Жар-птица поспешно отвернулась и сделала вид, что рассматривает угощение.
— Ох, Дарина, расстаралась на славу! Ну порадовала старика! — Ботко сел за стол и отломил кусок хлеба, — Славная хозяюшка у нас!
Слова отца были ей приятны, но от такой похвалы
