и наружу не лезет.
— Эй, ты живая? Выходи, поговорить надо. — Я осторожно постучала костяшками пальцев по стеклу, протерла его рукавом рубашки от невидимой пыли. Выглядело все это глупо, но для меня не впервой, привыкла.
Отражение стало чуть объемнее и отчетливее, глаза у него потемнели…
— Ты меня боишься… — Голос был тот самый, из кошмаров. Тихий и совсем на мой не похожий.
— Живая! — Я обрадовалась так, как будто мавку на месте преступления застала. Или Вилен мне снова кольцо на палец надел. — Ты чего прячешься?
— Не хочу, чтобы снова в кладовку отправили…
— За что? Ты же меня спасла.
— Ты меня боишься… — Грустно повторило отражение. И такая тоска была в этих словах, что меня снова ночным ознобом проняло.
— Нет, я тебе очень благодарна, правда! Просто объясни, кто ты такое и чего от меня хотело?
— Зазеркальница…
Понятнее не стало, но я даже из Вилена сумела почти всю правду вытянуть, а он покрепче полированного стекла будет.
— Я хотела, чтобы ты пришла ко мне… одной тут так холодно…
Я вспомнила жутковатое чувство, охватившее меня в последнем кошмаре, и поежилась. Вроде ничего в нем опасного не происходило, а страшнее всех прочих показался. А она там постоянно сидит, мучается. Тут за любую возможность уцепишься, лишь бы компанию найти. Хотя…
— Так ты же из зеркала вылазить можешь! По приюту ночью бродила, под моим обличьем ко всем в гости заглядывала. Удовольствие доставляла!
— У меня это редко получается, в твоем портрете мало магии, надолго не хватает…
— А без него ты никак не можешь?
— Нет, ведь я лишь твое отражение….
Я задумалась. Что-то тут определенно не сходилось, но что именно… надо будет потом еще над е словами поразмыслить…
Но девчонка за прозрачным стеклом казалась такой печальной и несчастной… И от смерти меня спасла, значит, точно не со зла, от отчаяния и глупости все свои кошмары насылала. Ладно, разберемся! С собой зеркало в столицу возьму, может, там знающие маги найдутся, помогут зазеркальницу из ее ледяного лабиринта высвободить…
Эпилог
— Сначала мы тащить! Мы первей приходить!
— Как пришли, так и разбежитесь! После нас затащите!
— Наша никогда не бежать! Даже от Веры! Сами уходить!
— Ну все, скотина зеленомордая, сейчас я из твоей шкуры цветные сапоги сделаю!
Орки становиться эксклюзивной обувью не пожелали и дружно схватились за шипастые дубинки. Брошенные ими тяжеленные дубовые доски с печальным грохотом шмякнулись на землю, сегодняшний день складывался для них на редкость неудачно.
Сначала неумелые, но очень старательные грузчики пытались не тащить на себе громоздкие штабеля, а просто толкать их по дорожке — так казалось быстрее. Впечатление оказалось обманчивым: зловредная древесина старательно цеплялась за каждую колдобину, поднимала тучу пыли и категорически отказывалась перемещаться самостоятельно.
С тем, что доски катиться не умеют, орки смирились не сразу, но перевоспитать упрямые стройматериалы не получилось. Пришлось на собственных плечах переносить.
Следующую пакость подстроила дверь в приют. Сразу за ней коридорчик круто изгибался, и втиснуть в него длинные доски никак не получалось. Фляжка огрского самогона процессу заталкивания помогла плохо: выструганное дерево скрипело, трещало, пружинило, но сгибаться под нужным углом все равно не хотело. Наверное, выпили мало.
Орки совсем уж было собрались за добавкой сбегать, чтоб лучше запихивалось, да жаль, помещали. Хорошую и правильную работу всегда кто-нибудь подпортить норовит. Личи тоже притащили к входу какие-то ящики и потребовали немедленно освободить дорогу. Как будто не видят: тут и без них делом заняты, кому за самогоном бежать решают!
Зеленомордые радостно уронили осточертевшие доски и приготовились с боем доказать свое право на тяжкий труд и первый вход. Тем более, что пока дерешься, ничего носить не надо.
Предводитель личей брезгливо оглядел сбежавшуюся на скандал толпу (кобольды уже вовсю принимали ставки на исход сражения), вооружившихся орков, перегородившие вход тяжеленные доски…
— Ладно, живите пока! И так вокруг бардак, еще и вашими трупами двор загаживать. Через центральную дверь зайдем.
Четверка личей неторопливо, с достоинством, хоть и немного скособочено (переносимые ящики весили немало) скрылась за углом здания. Победить в схватке нетрудно, экая невидаль — кучку зеленомордых в тонкий блин раскатать. Но ведь тогда придется еще и их груз перетаскивать!
Разочарованные зеваки поспешили по своим делам — при таком грандиозном ремонте каждые руки на счету, это вам не очередную дырку в крыше заделывать. Кобольды довольно пересчитывали собранные монетки: на столь неожиданный исход скандала поставить ни одно разумное существо не догадалось. Орки с дружным стоном схватились за голову (некоторые — так и не выпустив из рук дубинку) — о том, что в приют можно зайти и через другие двери, они как-то не подумали.
Я еще пару минут понаблюдала за такой привычной суетой во дворе, за ставшими уже почти родными постояльцами. И со вздохом отошла от окна. Завтра меня здесь уже не будет.
Расследование Вилена закончено, он возвращается в столицу. Придется и мне туда перебираться, хоть и жаль со всеми расставаться. Да и страшно — что я в чужом большом городе делать буду? Дома сидеть, фаевые борщи варить, на званые приемы шляться? Или Виленовы тапки сторожить, когда он на очередную герцогскую проверку укатит?
Жизнь в приюте по всякому обозвать можно (желательно непечатно и по-огрски — у них самые сочные ругательства в ходу), но скучной ее назвать — язык не повернется! А в этой столице, без дела… С тоски же помру!
— Бросаешь меня тут одну, сиротинушку! На растерзание! Вурдалакам злобным, да зомби соблазнительным. И не стыдно ведь ни капельки, не жалко меня бедную!
Слоняющаяся по кабинету Ольга скорчила в плаксивой гримасе совершенно ненакрашенное лицо и запричитала на манер деревенской бабки, четко попав в такт моим тревожным мыслям. Может она еще и телепат в придачу?
— Жалко. Еще как жалко! Никто теперь этих бедолаг от тебя не защитит, будешь угнетать и домогаться на законных основаниях.
Подруга тут же перестала ныть и довольно улыбнулась: идея стать грозой всея приюта приятно грела ее душу и самолюбие. Я попросила Вилена, чтобы на мое место назначили именно Ольгу, — она и постояльцев знает, и в обиду их не даст. Хватит нам пришлых алхимиков, которых подопечные только в качестве ингредиентов для зелий интересуют. Своя-то ведьма если и прибьет, то хоть за дело!
— Зато теперь эти бездельники постараются поскорее грамоту выучить. Чтобы получить, наконец, гражданство и от тебя сбежать. Или, чтобы мне в столицу жалостливые письма писать: «Милая тетенька комендантша, сделай божецкую милость, забери нас
