клинике. Таких совпадений, по-моему, не бывает.
— Не нужно впадать в параноидальный бред. Впрочем, я понимаю — стресс в сочетании с нестандартными эффектами восприятия негативно влияет на вашу психику…
— Стоп. С каким эффектами?
— С теми, которые вас тревожили в последнее время. Вибрирующее пространство и прочее. Чему вы так удивляетесь, мистер Логвин? Я ведь буквально в первую встречу сказал вам открытым текстом — вы наш потенциальный клиент. Таких, как вы, я определяю с первого взгляда.
— Каким же образом?
— Повторюсь — у меня намётанный глаз. А моё восприятие тоже имеет свои особенности. Нет, оно не такое острое, как у вас, но всё-таки. Сам я не ощущаю вибрацию, но вижу её носителей. Это мне очень помогает в работе.
— Так… Вот, значит, почему вы вручили визитку Вуду… И Ферхойтену тоже, видимо…
— Поздравляю. Вы сумели-таки сложить два и два. А теперь, с вашего позволения, я поеду. И так и быть — закрою глаза на вашу безобразную выходку…
— Не делайте из меня идиота, Гланц. Я вас не отпускал. Сейчас вы мне расскажете всё в деталях. И проведёте в лечебный корпус. Я хочу своими глазами видеть, что там творится.
— Увы, но вынужден отказать. Это не предусмотрено правилами…
Стэн, коротко размахнувшись, двинул ему кулаком под рёбра. Доктор сдавленно охнул, скрючился, а сыщик яростно зашипел:
— Ладно, убедили — я псих. А с психами спорить — себе дороже. Поэтому, если не хотите, чтобы стало ещё больнее, не провоцируйте меня на агрессию. Выполняйте мои команды. Команда номер один — идём к лечебному корпусу. Цивилизованно и культурно, не отвлекая остальных от работы. Задача ясна? Вперёд!
Гланц открыл было рот, чтобы возразить, но посмотрел на Стэна и передумал. Молча заковылял в нужном направлении.
— Теперь, — сказал Стэн, — вопрос, который я уже задавал. Художник Эрик Белл тоже здесь? И даже не вздумайте ссылаться на врачебную тайну. Я и так на взводе, учтите.
— Хорошо, я отвечу. Я никогда не встречался с мистером Беллом. Его нет и не было среди пациентов. Вы удовлетворены?
— Пока это только ваши слова. Эрик явно подходит на роль подопытного. Он ощущал вибрацию, мне это известно.
— Вполне возможно. Но в поле моего зрения он не попал ни разу, что и неудивительно. Город у нас большой. Я просто не могу знать всех носителей лично. Если бы я с ним где-нибудь столкнулся, пригласил бы обязательно. Но увы.
Обмениваясь этими фразами, они пересекли парк и приблизились к лечебному корпусу.
Глава 26
— Одну секунду. — Стэн придержал доктора за плечо. — Проясним этот момент до конца. Я читал дневник Эрика. Там упоминалось некое место, от него до города — десять миль. Это указывает на клинику, хоть и косвенно.
— Мистер Логвин, — укоризненно сказал Гланц, — неужели вы сами не замечаете шаткость вашей гипотезы? Инерция мышления — коварная вещь, что мы и наблюдаем сейчас на вашем примере…
— Только без лекций. Отвечайте строго по делу.
— Я всего лишь хочу сказать, что вы пошли по ложному следу. Понятия не имею, о каком дневнике идёт разговор, но готов заключить пари — там нет ни слова про «Талый лёд». Подумайте сами — существует много дорог, ведущих из города, искать можно на любой…
— Я это учитываю. На остальных шоссе нет подходящих объектов, я проверял по карте. И вообще, вашу клинику я взял на заметку сразу — ещё до того, как услышал про десятую милю. Так что план не меняется — заходим и смотрим. Пистолет я убрал, но если понадобится, достану его мгновенно, не сомневайтесь.
— Как скажете. Давайте только не будем нервничать.
За ними уже наблюдал охранник, но доктор Гланц кивнул ему успокаивающе и распахнул перед Стэном дверь:
— Прошу, мистер Логвин.
В вестибюле за стойкой сидела тётка в белом халате. Доктор поздоровался с ней и свернул в коридор. Там было с полдюжины аккуратных дверей, стояли полумягкие кресла. Неярко горели лампы.
— Здесь процедурные кабинеты, — пояснил доктор. — Лечебные грязи, ванны, массаж. Есть служебные помещения, где хранятся лекарства. Ваше внимание, вероятно, привлекли решётки на окнах? Но это просто перестраховка. Можем заглянуть в любой кабинет, который сейчас свободен…
— В вестибюле у вас две лестницы, — сказал Стэн. — Одна наверх, а другая вниз. Меня интересует подвал.
Доктор посмотрел на него внимательно и вздохнул:
— Хорошо, пойдёмте.
Они спустились по лестнице. Массивная дверь в подвальное помещение была заперта. Кроме обычной скважины для ключа имелся ещё кодовый замок с блестящими кнопками. Доктор Гланц набрал нужную комбинацию.
Стэн переступил порог.
Электрический свет залил помещение, которое напоминало учебный класс, совмещённый с лабораторией. В центре располагался широкий стол с удобными стульями. Рядом — меловая доска, чертёжный кульман и, как ни странно, мольберт. Вдоль стен стояли громоздкие электрические приборы с верньерами, стрелками под стеклом и сигнальными лампочками. К приборам тянулись толстые провода.
Стэн ощутил намёк на вибрацию — или, может, слабое эхо. Призвук-оттенок-привкус тоже присутствовал — размытый и блёклый. Он не вызывал отвращения, но и не манил. В нём было что-то техническое, искусственное.
— Чем вы тут занимаетесь? — спросил Стэн.
— Думаю, вы и так уже догадались. Изучаем физические эффекты, связанные с творческим восприятием. Пытаемся отследить их возникновение и измерить. Помещение хорошо экранировано, эксперименты не представляют угрозы. Наши гости участвуют в них исключительно на добровольной основе, под наблюдением медиков. Участникам программы мы обеспечиваем комфорт, психологическую поддержку и отдых.
— И как успехи?
— Увы, — сказал доктор Гланц, — успехи скромнее, чем мы рассчитывали. Во-первых, не все наши пациенты имеют соответствующий настрой. Например, мистер Вуд, которого вы недавно упомянули, пребывал в апатии и просто не смог бы поучаствовать должным образом. Такие гости у нас просто отдыхают, ничего не зная про наши эксперименты. В этом смысле мы действительно санаторий. Во-вторых, не все соглашаются на участие…
— Хм, я их понимаю. Но всё-таки появляются подопытные кролики-добровольцы?
— Ваша ирония неуместна. Наша цель благородна, мы двигаем науку…
— Но она не особо двигается, как вы сами отметили. Даже с теми, кто по собственной воле идёт в подвал. В чём загвоздка?
Доктор нахмурился, но всё-таки пояснил:
— Похоже, творческая активность, смоделированная в лабораторных условиях, не является полноценной. Так называемая вибрация проявляется очень слабо.
— Не
