подумать, что коммунистическая партия и правительство позволили бы детям в Советском Союзе голодать?
Пимочкина посмотрела на мой живот (или на ребра?). Вздохнула.
– Я… вижу, – сказала она.
Смотрела на меня, будто на крохотного бездомного котенка.
– Саша, тебе нужно хорошо питаться.
– Питаюсь, – сказал я.
Показал на принесенную Славкой Авериным еду. С удивлением понял, что аппетит никуда не делся, я все еще хотел есть, хоть живот уже и побаливал. Отвел взгляд от натертого чесноком сала (с мясной прослойкой!), заставил себя смотреть на Пимочкину. Невольно сравнил ее с Альбиной Нежиной. «Чего вдруг я вспомнил о Королеве?» Сравнение оказалось не в пользу комсорга, даже несмотря на ее яркий боевой раскрас и модную по нынешним временам стрижку.
Света кивнула – с серьезным выражением лица, будто доктор в ответ на рассказ больного о ходе лечения.
– Парни молодцы, – сказала она. – То, что они привозят из дома продукты – это замечательно. Тебе, Саша, нужно есть побольше витаминов.
Пимочкина с заметным сожалением отодвинула от себя тарелку с рыбой, словно опасалась меня объесть, оставить без тех витаминов, что содержались в кильке.
– А еще мне сейчас нужно заниматься, – сказал я. – Немецким языком, если ты забыла.
– Да…
Света посмотрела мне в лицо.
– Саша, я вот еще что хотела спросить…
Замолчала.
– Спрашивай, не стесняйся.
– Помнишь, как было в том фильме? – сказала она. – Бал… все такое…
Зашуршала газетой – вытирала пальцы.
– У вас в детдоме… в школе-интернате тоже устраивали балы? – спросила Пимочкина. – Ну… как в «Республике ШКИД»? Танцевали…
Света замолчала, прикусила губу. К лицу комсорга снова прилила кровь.
– Были праздники, – сказал я. – И даже хороводы вокруг елки водили. Тебя это интересовало?
Демонстративно поднялся на ноги, направился к своей кровати, взял со стопки на тумбочке учебник.
– Да…
Света встала со стула.
– И ты… тоже приглашал на них… какую-то девочку? – спросила она.
– Тебе интересно, была ли у меня подружка? – сказал я.
Пимочкина повела плечом.
– Я так… просто спросила.
– Не было у меня никого.
Помахал книгой (удачно взял – учебник немецкого).
– Не было у меня в интернате подружки, – сказал я. – Нет никого и сейчас. И до окончания учебы в институте никаких невест у меня не будет! Я ответил на твой вопрос? До получения инженерского диплома я не собираюсь встречаться с девушками. Ни с кем.
Выделил голосом последнюю фразу.
Посмотрел Свете в глаза.
Та не отвела взгляд.
– Жениться я до окончания института не собираюсь. Ни на ком. Мне нужно получать образование, а не романы крутить. Я поступил сюда, чтобы получить знания. Понимаешь? И не собираюсь отвлекаться на интрижки и ухаживания. Отвлекать себя тоже не позволю. Это понятно?
Пимочкина кивнула.
– Понятно.
По выражению ее лица не заметил, чтобы Света расстроилась или обиделась. Напротив, мне показалось, что комсорг словно успокоилась. Она даже повеселела.
– Я все поняла, Саша, – сказала девушка. – Чего ты так разволновался? Просто поинтересовалась у тебя – и все. Полностью с тобой согласна: в институте нужно учиться, а не заниматься… всей этой ерундой. Как ты правильно сказал: без знаний нам будет сложно внести достойный вклад в строительство коммунизма.
Мне показалось, что Пимочкина надо мной поиздевалась.
Но лицо ее оставалось серьезным.
Снова с намеком помахал учебником немецкого языка.
– Да, – сказала Пимочкина. – Ухожу. Не буду тебе мешать.
Она направилась к своим туфлям.
Заметил на ее колготках небольшую стрелку (как я и думал).
– Ты интересный человек, Саша Усик, – сказала комсорг. – Приятно было с тобой поговорить. Жаль, что ты не смог прийти к нам сегодня в гости.
– Зайду к вам в другой раз, Светлана Пимочкина, – подражая серьезному тону комсорга пообещал я. – Как-нибудь. Наверное.
– Спасибо, Саша, что угостил килькой.
– Тебе спасибо за пирожки. Порадовала меня вчера.
– Тебе понравились?
Девушка обернулась.
– Очень.
– Я так и знала! – сказала Пимочкина.
Добавила:
– Давно поняла, что у нас с тобой схожие вкусы. И не только в еде. Заметил? Да и вообще, мы с тобой, Саша, очень похожи. Словно… слеплены из одного теста. Обратил внимание? Мы даже одинаково думаем!
Света улыбнулась.
«Неужели?» – мысленно переспросил я – не задал этот вопрос вслух.
Пимочкина попрощалась, прикрыла за собой дверь.
На память о себе оставила в комнате запах духов.
– Она хоть поняла, на что я ей намекал? – пробормотал я. Посмотрел на дверь, покачал головой. – Что-то… сомневаюсь.
* * *
Света Пимочкина вернулась через четверть часа. Решительно дернула за дверную ручку и шагнула в комнату, услышав мой крик: «Войдите». Переступила порог. С тарелкой в руках, на которой лежал большой кусок торта. Завертела головой. Увидела меня сидящим на кровати перед открытым учебником (едва успел отложить в сторону книгу Николая Островского). Улыбнулась.
– Вот, – сказала она.
Поставила торт рядом с учебником.
– Это чтобы заедать гранит науки.
– Самое то – после кильки, – сказал я.
– Мне тоже так кажется! – сказала Пимочкина.
Вновь одарила меня улыбкой.
Не заметила в моих словах иронию?
– Саша, а ведь я говорила, что у нас похожие вкусы, – сказала Света. – Помнишь? Все. Не буду тебе мешать. Учись. Приятного аппетита.
– Спасибо.
Проводил девушку до двери взглядом. Отметил, что колготки со стрелкой Пимочкина успела сменить на целые.
* * *
Паша и Слава вернулись от девчонок около полуночи (в полпервого закрывали общежитие). Застали меня лежащим на кровати с лекциями по физике в руках. Я к тому времени устал читать про Корчагина, заглянул в книги Комсомольца по математике (мне они показались белее занимательными, чем роман Островского) и даже уделил два часа иностранному языку. К «Лекциям по истории КПСС» не прикоснулся: побоялся их мощного воздействия на мой юный мозг, оставил их на закуску – как лекарство для глубокого и спокойного сна.
Пашка ворвался в комнату шумный, веселый. Словно слегка подшофе (хотя спиртным от него почти не пахло). Спросил меня, как идет перевод текста с немецкого языка, выслушал мои жалобы. Взглянул на задание в учебнике, потом – на мой перевод (я честно листал вечером словарь). Сделал пару поправок. Но в общем похвалил меня, сказал, что справился я вполне себе нормально. Выслушал мой пересказ. В некоторых местах моего рассказа усмехался, в некоторых поправлял мое произношение. В итоге вынес вердикт: «Сойдет. Молодец».
Славка пришел задумчивым, нервным. Плюхнулся задом на свою кровать, проскрипев пружинами. Наблюдал за тем, как Могильный проверял мои успехи в изучении немецкого – молча. Покусывал губы, хмурился. Выглядел он так, слово его наглым образом прокатили – «не дали». Мне это показалось странным – с учетом того, что Слава с Пашей, как я понял,
