Книга Красный газ - Эдуард Тополь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
– А где он сейчас? – спросила я, пропустив мимо ушей грязный намек на то, что у меня «роман» с этим Шерцем. – Разве он не у вас?
– Ну, мы не можем задерживать иностранных подданных, – улыбнулся Громов. – Он в гостинице «Полярная», отсыпается…
– Давно? – Я сделала нетерпеливое движение к двери.
Этот самодовольный кретин отпустил Шерца в гостиницу! Одного! Без охраны!
– Ну, не очень давно… Часа три назад… Так ты поняла мое задание?…
Но я уже не слышала его, я выскочила из кабинета, хотя еще один вопрос так и вертелся у меня на языке: а не интересовался ли этим Шерцем салехардский следователь Худя Вэнокан? Но в конце концов, теперь это уже было несущественно!
От КГБ до новенькой гостиницы «Полярная» было всего три квартала, и я припустила туда бегом.
Если бы у меня было время составить протокол допроса дежурного администратора гостиницы «Полярная», то он выглядел бы следующим образом:
«Дежурный администратор гостиницы „Полярная“ тов. Б. Миронов показал:
…примерно в 12 часов дня по распоряжению майора КГБ тов. Громова гражданину США Зигфриду Шерцу был предоставлен номер-люкс № 29 на третьем этаже гостиницы. Господин Шерц был доставлен в гостиницу на служебной машине КГБ. Он был одет в ненецкую одежду – малицу и кисы. Он выглядел очень усталым, был небрит и пах, как пахнут ненцы. Получив ключ от номера, он заявил, что идет спать, и просил его не беспокоить. Он поинтересовался у меня, когда мы ждем прибытия иностранных журналистов. Поскольку эта информация не является секретной, я сказал ему, что сегодня и завтра прибывает правительственная делегация, а иностранные журналисты – завтра и послезавтра. Господин Шерц сказал, что не спал трое суток и наверняка проспит до завтра, поэтому он просит, чтобы в номер к нему не звонили и гостей не пускали. После этого он удалился в свой номер-люкс. Спустя примерно два с половиной часа, то есть в три часа дня, ко мне обратился следователь уголовного розыска из Салехарда. К сожалению, фамилию этого следователя я не запомнил, хотя он предъявил мне свое служебное удостоверение. Этот следователь, ненец по наружности, спросил у меня, в каком номере проживает господин Зигфрид Шерц. Я сообщил ему, что господин Шерц просил не беспокоить его ни при каких условиях. Следователь сказал мне, что у него к этому Шерцу неотложное служебное дело. Спустя десять минут этот следователь и господин Шерц вышли вдвоем из гостиницы, сели в служебную машину милиции и уехали в неизвестном мне направлении. Ничего подозрительного в их поведении я не заметил. Машина, в которой они уехали, – „газик“ с надписью „МИЛИЦИЯ“, номер машины я не заметил…»
Повторяю – никакого протокола своего разговора с администратором «Полярной» я не вела – мне было не до протоколов! Я взглянула на часы. Худя вывел этого Шерца из гостиницы 38 минут назад. Я выскочила из гостиницы и – снова бегом – помчалась в наше управление милиции.
«За эти 38 минут, – думала я по дороге, – этого американца можно не только вывезти из Уренгоя в открытую тундру, но и отрезать ему все, что только можно отрезать у мужчины!»
Возле здания нашего управления милиции стояла, как и положено, дежурная милицейская «Волга». Я не стала заходить в управление, чтобы выяснять у дежурного по городу, под каким предлогом Худя получил у него милицейский «газик». Мне было безразлично, дал ему Худя служебное «требование-заявку» на автомобильный транспорт или просто пару осетров.
Я рывком открыла дверцу дежурной «Волги». В машине сидел водитель – старшина Крылов, тот самый дядя Коля, который 9 декабря вез меня в уренгойский аэропорт, в командировку в лагерь № РС-549. За четыре года моей работы в уренгойской милиции я наездила с этим дядей Колей столько, что могла не церемониться с ним. И вообще я ведь уже была в Уренгое – на своей территории!
– Дядя Коля, привет! Пойди доложи дежурному по городу, что я взяла машину на двадцать минут. Ничего не спрашивай, мне срочно нужно, я за нее отвечаю! Ну, живо, живо! – Я чуть не силой вытолкала дядю Колю из машины, заняла его место за рулем и тут же дала газ. В салоне было тепло – дядя Коля никогда не выключал двигатель «Волги» и обогрев салона. По рации кто-то из патрульных милиционеров срочно вызывал «скорую помощь» в рабочее общежитие номер 7.
«Очередная пьянка с дракой», – подумала я мельком и, на полном ходу свернув за угол, чуть не врезалась в городской автобус. Мелькнуло орущее лицо водителя, я вильнула рулем, потом – еще один поворот, и я оказалась во дворе местной школы. Ученики второй смены были на занятиях, двор школы был пуст – как раз то, что мне было нужно.
Я взяла микрофон рации. Собственно, из-за этой рации я высадила дядю Колю из машины. Теперь предстояло главное. А полет из Салехарда в Уренгой, разговор с майором Громовым в КГБ и допрос администратора «Полярной» – это были только цветочки. Я вздохнула полной грудью, как перед прыжком в воду. Затем нажала кнопку на микрофоне, перевела рацию на «передачу» и сказала:
– Худя! Худя! Я – Анна! Я – Анна! Худя! Я – Анна! Я в Уренгое! Отвечай! Отвечай, умоляю! Перехожу на прием!
Я переключила рацию на прием, но вместо Худи в потрескивающем эфире рации прозвучал негодующий голос дежурного по городской милиции капитана Шевцова:
– Ковина, это что за штуки?! Зачем ты взяла машину? И какого Худю тебе надо?
– Борис Маркович, милый, уйдите из эфира, у меня жизнь решается! – сказала я в микрофон умоляющим голосом, но внутренне обрадовалась тому, что этот Шевцов возник в эфире. В «газике» у Худи стоит такая же рация, он наверняка включил ее, чтобы знать, что творится в милиции и есть ли за ним погоня. Теперь он знает, что я в Уренгое, что я практически все знаю и что наш разговор слушают сейчас все милицейские машины Уренгоя. Если Шерц еще жив, может быть, это удержит Худю от последнего шага. – Борис Маркович, выключитесь, прошу вас! Худя! Худя! Я – Анна! Я – Анна! Я все знаю! Ну пожалуйста, отвечай! Худя! Милый! Отвечай! Прием!
Представляю, как навострили уши в дежурке, в милиции и в других милицейских машинах все, кто слышал сейчас эти «милый» и «умоляю». Но мне плевать на них. Я переключилась на прием и замерла в ожидании. И после паузы в эфире прозвучал спокойный голос:
– Анна, я – Худя. Прием.
– Худенька, милый, дорогой, родной! Он еще жив? Он еще жив? Прием!
– Анна, ты хочешь с ним поговорить? Прием.
– Да! Хочу! Конечно, хочу! Прием.
Господи, значит, Худя еще не убил этого американца!
Теперь в эфире прозвучал тот самый мужской голос, который я слышала в кабинете Громова:
– Слушаю вас. Прием.
– Вы господин Шерц? Прием.
– Да, я Зигфрид Шерц. Прием.
«Ну что ж, – подумала я. – Надо идти ва-банк, другой игры нет!»
– Господин Шерц, я следователь уголовного розыска Анна Ковина. Я предъявляю вам два обвинения. Первое: пять лет назад, в мае 1978 года, вы принимали участие в групповом растлении двенадцатилетней ненецкой девочки по имени Окка и одиннадцатилетней по имени Аюни Ладукай. В результате оргии на даче у главного геолога треста «Ямалнефтегазразведка» Петра Розанова несовершеннолетняя Окка погибла. Что вы можете сказать по этому поводу? Прием.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Красный газ - Эдуард Тополь», после закрытия браузера.