— Если бы Ханна узнала, что у неё есть шанс удивить Эбс таким образом, а я сказал "нет", я бы потерял яйца, — говорит он, но его улыбка становится широкой, а глаза быстро возвращаются к жене.
Я понимаю.
Визг и прыжки девочек Келлер отчасти очаровательны, отчасти уморительны, но я совершенно не могу перестать смотреть.
Через некоторое время они останавливаются, и Эбигейл смотрит на меня.
— Это ты сделал? — спрашивает она.
— Отправил Хантеру сообщение, спросил, когда они могут быть свободны на ночь в городе. — Она смотрит на меня с небольшой улыбкой. — Ты сказала, что редко видишь свою сестру. Вот она. — Её глаза становятся сентиментальными и тёплыми, и я понимаю, что это было правильное решение.
— Оу, ты скучаешь по мне, Эбс? — говорит Ханна, хватая сестру за подбородок и дёргая его, как будто она какая-то надоедливая тётушка. Эбби закатывает глаза и бьёт сестру.
— Нет, никогда. Я скучаю по твоему печенью.
— Лгунья, — говорит Ханна и возвращается к мужу, который обнимает её. Я обнимаю Эбби за талию и прижимаю её к себе.
— Так что у нас за план? Мы идём на ужин? — спрашивает Эбби, и Боже, она такая потерянная. Я наклоняю голову к шатру над нами и жду, когда она посмотрит вверх.
Она смотрит.
И это великолепно — наблюдать, как эмоции и мысли мелькают на её лице.
Замешательство, затем понимание, затем шок.
— Что? — спрашивает она, но слова звучат мягко.
— Ты сказала, что смотрела видео со своей сестрой в детстве, верно? Но так и не смогли сделать это? — Она кивает. — У фирмы есть билеты.
— Мы идём смотреть «Рождественский спектакль»? — спрашивает она, широко раскрыв глаза. — Но ты же сказал, что это глупо.
— Так и есть, — говорю я с улыбкой.
— Тогда почему мы идём? — Пока мы ведём этот разговор, Ханна и Хантер стоят в стороне с улыбками, Ханна — более мягкой, а Хантер выглядит так, будто наблюдает, как его прошлое разыгрывается перед ним.
Интересно, сколько травм пережили девочки Келлер и насколько они похожи.
— Ты хочешь пойти. — Это всё, что я говорю, и когда я говорю это, я знаю, что это всё, что я должен сказать. Её глаза смягчаются, а рот чуть приоткрывается, когда она смотрит на меня.
Чёрт, она прекрасна.
И на мгновение я не могу придумать ничего, чего бы я не сделал, чтобы сохранить это выражение на её лице.
Эбби пела и ёрзала на своём месте на протяжении всего представления, Ханна смеялась над ней и закатывала глаза. Легко представить, какими они были бы в молодости: Ханна наблюдала за сестрой, пока та смотрела это на какой-то контрабандной видеокассете, и закатывала глаза на выходки сестры.
И вот мы сидим вместе за ужином, пока Ханна рассказывает историю о том, как Эбигейл сделала волосы какой-то чирлидерши фиолетовыми, потому что та сказала что-то неприятное о её сестре.
— Эбби — королева мести, клянусь. Она никому не позволяет, чтобы ей или людям, которых она любит, было плохо, — говорит Ханна с гордостью в голосе. После того, как Эбигейл рассказала мне о том, как её сестра практически вырастила её, в этом есть смысл.
— За исключением этого Дика…, — начинает Хантер, но тут его тело вздрогнуло, и он смотрит на жену широко раскрытыми глазами.
— Нам не нужно говорить о бывших Эбби с её новым парнем, Хантер, — говорит она, глядя на мужа. Забавно наблюдать, как она заставляет этого человека, которого я знаю, как бескомпромиссного бизнесмена и настоящего плейбоя, мгновенно отказаться от того, что он собирался сказать.
— О, я слышал всё о дерьмовом бывшем Эбигейл, — говорю я, пытаясь помочь своему другу. Глаза Ханны расширились, бровь поднялась в мою сторону. — Если я когда-нибудь встречу этого парня, я врежу ему прямо в лицо, — говорю я.
— Если ты когда-нибудь… О. Точно, — говорит Ханна, и её расширенные глаза переводятся с меня на сестру.
— Он очень… защищающий, — говорит Эбигейл, её слова звучат скованно.
— Хорошо. Эбс это пригодится, — говорит Хантер. — Мы беспокоимся о том, что она так далеко и никого нет рядом.
— Мы не далеко, — говорит Ханна, — Но я присматривала за ней всю свою жизнь. — Я чувствую, как моя девочка качает головой и, возможно, закатывает глаза. — Я просто говорю, что иметь лишние глаза, чтобы следить за твоей безопасностью и счастьем — это облегчение.
— Я с радостью возьмусь за эту работу, — говорю я, прижимаясь губами к волосам Эбигейл, и не упускаю ни её вздоха, ни того, как она тает, прижимаясь ко мне.
Это напоминает мне о том, как сильно нам нужно обсудить, что мы будем делать после праздников. Конечно, таков был наш уговор, но я ни на секунду не задумываюсь о том, что в какой бы безумной истории, она бы не призналась, это изменит то, как быстро я в неё влюбляюсь.
После ужина мы все ждём такси: Хантер чтобы отвезти Ханну в свою квартиру на Манхэттене, а я планирую убедить Эбигейл переночевать у меня. Если она захочет вернутся к себе, я, тем не менее, последую за ней.
Я хочу провести эту ночь с ней.
Я стою позади неё, её голова доходит мне до подбородка даже в сапогах на высоком каблуке, и я притягиваю её ближе, притворяясь, что борюсь с холодом, но просто желая, чтобы она была как можно ближе ко мне.
Моя рука движется к Рокфеллер-центру, указывая на него.
— Видишь там, наверху? — спрашиваю я её на ухо, и она кивает. — Это Радужная комната. — Порыв ветра обдувает нас, и её тело прижимается к моему от холода.
— Я слышала об этом, — говорит она, её голос низкий. Не её обычный низкий, а странный низкий, которого я никогда не замечал.
Интересно, это холод замораживает её лёгкие так же, как мои?
— На следующей неделе будет вечеринка, — говорю я, поворачивая её в своих объятиях. Её глаза расширились, вероятно, от перехода из темноты неба к ярким
