— Поскольку вы прибыли намного позже лорда Айвстона, — не обращая внимания на Кэтрин, сказала София, — он вас обошел в погоне за расположением мисс Прествик. Вам придется потрудиться, чтобы сравнять счет, дорогой. Предлагаю приступить немедленно, как только найдете ее.
— Ее надо искать? И где же она?
— Полчаса назад лорд Айвстон увел ее куда-то, и теперь у него преимущество, надеюсь, вы это понимаете. Возможно, он уже выиграл пари и девушку в придачу. Как я сожалею, что вы не приехали раньше, Иденхем. Невозможно помочь человеку, если его нет рядом.
— Надо полагать, вы сделали ставку на меня? — сказал Иденхем.
— Да, я поставила на вас десять фунтов, — призналась София. — Но я имела неосторожность поставить пятнадцать фунтов на Айвстона. По-моему, у него есть шанс, вам не кажется? — добавила она.
Именно в этот момент в зал вошли Пенелопа с братом, а следом за ними — Айвстон и Джордж Грей. Пенелопа выглядела растрепанной и помятой.
— Бог мой, — сказала София. — Надо было поставить на Айвстона двадцать. Мне не пристало проигрывать, не так ли, мой дорогой Иденхем?
Он не ответил. Ибо вопрос был чисто риторическим.
Лорд Джордж Блейксли, сделав ставки, только что вернулся из клуба «Уайтс»; он мечтал подкрепиться за прекрасно сервированным столом, полным изысканных блюд, которыми так славился дом леди Ланрит. Но от этих приятных мыслей его отвлекли два обстоятельства: во-первых, странный вид мокрого Айвстона с неопрятно повисшим галстуком, за которым следовала растрепанная и помятая Пенелопа Прествик, во-вторых, к нему подбежал лорд Пенрит и, взяв под руку, поволок в дальний угол зала, к несчастью, слишком далеко от еды.
— Ну что? Каков расклад? — спросил Пенрит.
— У Иденхема больше шансов, — ответил лорд Джордж. — А что здесь произошло?
— Никто толком не знает. Но что-то происходит. Иденхем только приехал. И теперь разговаривает с Софией. Дело сдвинулось с мертвой точки. Честно говоря, не думаю, что у Айвстона есть шанс. Если София поможет Иденхему завоевать мисс Прествик, считайте, дело в шляпе.
Поскольку Айвстон был его братом, Джорджа задело это заявление. Ему ничего другого не оставалось, как встать на сторону брата. Разве мог он поступить иначе?
— Вы плохо знаете Айвстона, Пенрит. Я лично сделал ставку на своего брата. Он решительный и милый человек, а не какой-нибудь рохля, как о нем думают.
— У меня и в мыслях не было оскорблять вас или вашего брата, лорд Джордж, и я не утверждаю, что Иденхем — самый лучший из джентльменов, просто все дело в том, что его поддерживает София. А это, согласитесь, многое меняет.
Оба замолчали и задумались, насупив брови и опустив головы. Мужчинам свойственно соперничать по любому поводу, но больше всего споров возникает из-за того, чья ставка лучше.
— Что значит лучший из джентльменов? — переспросил Джордж, угрожающе подавшись вперед.
— Дело не в его мужских достоинствах, Джордж, — нетерпеливо начал объяснять Пенрит, — а в леди, которая за всем этим стоит, и эта леди — сама София Далби!
— Вы, кажется, совершенно не принимаете в расчет мисс Прествик? А как же ее предпочтения? Ее собственное мнение?
— Все это не имеет никакого значения, — сказал Пенрит. — И если она этого еще не поняла, то скоро поймет. София подберет ей мужа по собственному усмотрению. Заметьте, все девушки, которым она помогла выйти замуж, очень довольны ее выбором.
— А почему вы решили, что София отдаст предпочтение Иденхему, а не Айвстону? — выпалил Джордж.
— Сам не знаю, да и мне, собственно, все равно, — парировал Пенрит. — Поскольку меня пока миновала участь идти к алтарю, я не собираюсь вдаваться в подробности. Меня интересует только пари, и все.
— И на кого вы поставили?
— Я поставил пятнадцать фунтов на то, что мисс Прествик не выйдет замуж за Иденхема, против ставки ее брата на ту же сумму, что она выйдет за него. Теперь мне кажется, что я зря не поставил на Иденхема.
— Ставлю сорок фунтов на то, что она не выйдет за Иденхема.
— Против того, что она станет женой Айвстона? — подсказал Пенрит.
Джордж задумался. София все еще беседовала с Иденхемом. Галстук Айвстона все так же неряшливо болтался у него на шее. Мисс Прествик намеренно игнорировала Айвстона и бросала откровенные взгляды на Иденхема.
Казалось, у Айвстона нет ни единого шанса. Но брат есть брат. И потом что-то ведь послужило причиной такого состояния его галстука. Да и платье мисс Прествик выглядело не лучшим образом. Это все решило.
— По рукам, — сказал лорд Джордж Блейксли, протягивая руку.
— Решено. — Лорд Пенрит ответил крепким рукопожатием.
— Опять она за свое, — пробормотал себе под нос лорд Руан, наблюдая за Софией из противоположного угла зала.
София была восхитительна, чего, собственно, и следовало ожидать. Ее черные как смоль волосы были собраны в высокую прическу, создавая контраст платью из белоснежного тонкого шелка, которое сзади изысканно струилось мелкими складками. На ней был великолепный комплект изумрудов, оправленных в испанское золото, который состоял из длинных сережек и изящной заколки, сверкающей в черных волосах. Она походила на богиню, языческую богиню из Нового Света.
— Вы что-то сказали? — спросил лорд Даттон.
— Добрый вечер, Даттон. Я просто заметил, что леди Далби опять устраивает чью-то судьбу. Не понимаю, зачем ей это нужно.
— Неужели не понимаете? По слухам, за каждый удачно устроенный брак она получает в подарок бесценный китайский фарфор.
— Думаете, дело только в фарфоре? Нет. Мне кажется, существуют более глубокие, скрытые мотивы, которые побуждают ее к этому, хотя, вполне возможно, ей просто доставляет удовольствие манипулировать людьми, как фигурами на шахматной доске, причем правила этой игры известны только ей одной.
Даттон посмотрел на него, как на сумасшедшего. Руан и сам чувствовал, что близок к помешательству.
— И что же это за игра, по-вашему? — спросил Даттон.
— Откуда мне знать? — ответил Руан и едва заметно усмехнулся. — Одно я знаю наверняка — она всегда преследует какую-нибудь цель. Вы это уже ощутили на себе, Даттон. Как вы думаете, почему она так мучает вас, используя для этого Анну Уоррен? Вы помните карикатуру в сатирическом листке?
Даттон, который сегодня был абсолютно трезв, что удивляло, ибо весь последний месяц он изрядно напивался, изумленно уставился на Руана.
— Вы говорите о карикатуре на Кранли и Амелию Кавершем? Конечно, я видел ее, как и все.
— Нет, Даттон, речь не о них. Я говорю о карикатуре, на которой изображен ваш отец и еще несколько мужчин, которые явно не с дружескими намерениями преследуют Софию.
Даттон, судя по его виду, испытал глубокое потрясение. Когда Руан впервые услышал о существовании этого сатирического листка, то сделал все возможное, чтобы разыскать его. Карикатура была омерзительной.
