Это, конечно, было игрой воображения. Когда они вошли в залив, утесы под серым небом стояли безмолвно и дремотно. Моросил дождь. Они пришвартовались у причала перед больничными зданиями. Нильс и констебль Эберг выпрыгнули на берег; из рубок катеров вылезли другие полицейские, как в штатском, так и в форме. Все они, включая таможенных служащих, собрались на причале.
— Там, наверху, дом коменданта, — сказал Нильс, показывая пальцем. — Хоффман живет в квартире врача на втором этаже.
— Отлично. А пока мы будем его брать, вы открывайте лодочный ангар, — приказал комиссар таможенникам.
Нильс возглавил полицейских, направившихся к дому шефа. Несколько карантинных охранников появились со стороны больничных корпусов и поспешили к ним. Они попытались преградить дорогу, но отступили, увидев направленные на них пистолеты.
Полицейские подошли к дому и поднялись на второй этаж. Они приготовились взламывать дверь в квартиру врача, но та была не заперта, и они вошли. Через минуту стало ясно, что помещение пусто.
Спускаясь вниз по лестнице, полицейские встретили перепуганного старика, одетого в кальсоны, майку и капитанскую фуражку.
— Доброе утро, капитан Рапп, — сказал Нильс, опуская пистолет. — Вы меня помните? Я из полиции, а все эти люди — мои коллеги. Мы ищем Хоффмана, заключенного. Вы не знаете, где он?
Шеф карантина нервно кусал нижнюю губу.
— Доктор ничего не сказал о визите, — промямлил он.
— Мы не нуждаемся в его разрешении, — произнес комиссар Нурдфельд. — Вы знаете, где Хоффман?
— Хоффман, — произнес капитан Рапп, шныряя глазами влево и вправо, — он в своей камере, в корпусе для обследований.
— Он вас обманывает, — заверил Нильс.
— Посмотрим, — вмешался Нурдфельд. — Мы с вами идем туда, Гуннарссон. Остальные обыскивают дом шефа и другие постройки. — Затем повернулся к капитану Раппу: — Проводите нас в корпус для обследований. Или, пожалуй, — добавил он, бросив взгляд на кальсоны и шлепанцы шефа, — мы сами его найдем.
В комнате охранников на первом этаже больницы для обследований сидели двое охранников; когда зашли полицейские, они быстро поднялись. Нурдфельд приказал им показать камеру Хоффмана.
Все это в точности повторяло первое посещение Нильсом больницы. Они пошли по лестнице, и на каждом этаже охранник вынимал связку ключей и открывал новую дверь.
И вот они оказались в узком проходе с дверцей в стене. Охранник открыл дверцу, и Нильс и Нурдфельд приникли к решетке. Они заглянули в холодный больничный зал, оборудованный под камеру. Серый утренний свет проникал внутрь сквозь высоко прорубленное окно. На кровати лежал крупный бородатый мужчина в лохмотьях. Он спал, лежа на боку и подложив одну руку под голову.
— Ага, — коротко отреагировал Нурдфельд.
— Разбудите его, — приказал Нильс охранникам. — Скажите ему сесть, чтобы мы убедились, что это он.
— Хоффман! Просыпайся! К тебе пришли, — крикнул охранник.
Мужчина пошевелился, приподнялся на локте и сонно посмотрел на них.
— Сядь, — приказал охранник.
Гигант с трудом сел и тупо огляделся вокруг.
— Это он? — спросил Нурдфельд.
Нильс кивнул.
— Значит, тогда всё? — спросил Нурдфельд.
Гуннарссон не ответил, разглядывая мужчину на кровати.
— Был ли он заперт все время, с тех пор как я был здесь в последний раз? — спросил он охранника.
— Да, ясное дело, — заверил охранник.
Нурдфельд бросил на Нильса мрачный взгляд. Охранник снова закрыл дверцу.
Когда они прошли мимо закрытых дверей и снова оказались в комнате охранников, старший констебль сказал:
— Я хочу поговорить с прислугой, работающей здесь на кухне. Ее зовут Эллен Гренблад.
— Спросите в столовой, — ответил один из охранников. — Я могу показать, где это.
— Я пока схожу в складское помещение и посмотрю, не нашли ли что-нибудь таможенники, — предложил Нурдфельд. Он был спокоен и собран, но Нильс снова почувствовал его колючий взгляд.
На кухне в столовой Гуннарссон увидел пожилую женщину с прямой спиной и волосами, забранными в пучок, на вид внушающую доверие. Услышав вопрос Нильса, она окаменела.
— Эллен Гренблад?.. Она уволилась. Проработала здесь совсем недолго.
— А где она сейчас?
— Откуда мне знать? Уехала в город… Не всем подходит здешняя работа. Извините, мне нужно следить за кашей.
Она повернулась к плите и стала помешивать в большом казане.
Нильс вышел из столовой. Дождь перестал. Воздух был насыщен влагой и пах солью.
Внизу у пирса двери складского помещения были уже открыты. Он зашел внутрь.
Нурдфельд стоял посреди просторного склада и наблюдал за работой таможенников, ползавших под прилавками для распаковки и светивших фонариками по темным местам. Вдоль стен уныло располагались пустые складские полки. Полиция появилась здесь слишком поздно…
Нильс осмотрелся. И впрямь отличное место для хранения спирта. Карантинная станция была словно создана для контрабандистов. Удаленный причал, способный принимать большие суда. Складские помещения прямо у причала. Прилавки для распаковки, отлично приспособленные для разбавления и розлива по бутылкам, при этом нет никакой нужды в привлечении для этого людей из города. И, наконец, быстрая моторная лодка, отправлявшая бутылки на материк небольшими партиями.
— Есть какие-нибудь следы? — крикнул Нурдфельд. Голос его отозвался эхом от стен.
Один из таможенников поднялся и покачал головой.
— Ничего, комиссар. Все чисто.
— Слишком чисто, — заметил Нильс и провел рукой по одному из распаковочных прилавков. — Вот уже несколько лет к ним не заходили никакие торговые суда. Не должно ли было здесь собраться немного пыли?
— И спиртом не пахнет, — добавил таможенник и профессионально принюхался. — Но какой-то запах есть. Может, плохое вино… Очень плохое.
Нильс вспомнил первое письмо Эллен.
— Уксус, — сказал он. — Эти проклятые чистюли выскоблили все следы и залили склад уксусом.
Они вышли наружу; двое охранников закрыли за ними двери. Нильсу показалось, что он заметил довольное выражение на их лицах.
Комиссар Нурдфельд собрал полицейских вокруг себя на причале. Никто из них не нашел ничего интересного в зданиях карантинной станции.
— Значит, так. Операция закончена, — решительно заявил Нурдфельд; лицо у него покраснело. — Всем сесть на катера.
Таможенники, похоже, приняли такое же решение. Они уже заняли места в своем катере, взревел мотор, и их главный отдал честь с палубы. Распрямив спину, Нурдфельд ответил на приветствие, одновременно прошипев Нильсу:
