Волков были прямо из поезда отправлены в тюрьму. Всем остальным было объявлено, что в них «больше не нуждаются» и что они свободны.
В течение ближайших нескольких дней после прибытия детей число слуг, находившихся в заточении в Ипатьевском доме, сократилось почти вдвое. 11/24 мая заболел и был отвезен в тюремную больницу камердинер Чемодуров. 15/28 мая были арестованы и отправлены в тюрьму дядька наследника цесаревича Климентий Нагорный и другой доблестный матрос императорской яхты «Штандарт» – лакей великих княжон Иван Седнев. Все их преступление состояло в том, что они не скрывали своего возмущения поведением комиссаров и караульных и старались спасти от расхищения вещи, принадлежавшие царской семье.
Так царственные узники постепенно лишались своих верных слуг, из которых многие за свою преданность их величествам сами приняли мученический венец.
Начиная с середины мая, с царской семьей оставались только пять человек: лейб-медик Е.С. Боткин, комнатная девушка А.С. Демидова, лакей А.Е. Трупп, повар И.М. Харитонов и поварской ученик Леонид Седнев.
Заточение в доме Ипатьева
На вершине холма, возвышающегося над Екатеринбургом, воздвигнута церковь во имя Вознесения Господня. Вокруг нее раскинулась площадь того же имени. На западной стороне площади, напротив церковной паперти, на углу Вознесенского проспекта, ведущего к главному вокзалу, и Вознесенского переулка, который спускается к большому пруду, расположенному в центре города, стоит довольно нарядный небольшой каменный двухэтажный особняк, обращенный фасадом на восток. Это и есть дом Ипатьева[711].
Сюда 17/30 апреля были привезены их величества и великая княжна Мария Николаевна, а 10/23 мая к ним присоединились наследник цесаревич Алексей Николаевич и великие княжны Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна и Анастасия Николаевна.
Царская семья была помещена в верхнем этаже, где, как и в нижнем этаже, имелось десять комнат. Их величества и наследник Алексей Николаевич занимали угловую комнату, выходившую на площадь и на Вознесенский переулок, а великие княжны – соседнюю среднюю комнату. В противоположной угловой спальне жила горничная Демидова. Рядом находились столовая и зала, соединенная аркой с гостиной, где спал Боткин. В проходной комнате и кухне помещались лакей Трупп, повар Харитонов и поваренок Леонид Седнев. Две первые комнаты, прилегающие к передней, были заняты стражей. На всем этаже была только одна уборная и ванная, выходившие в комнату, смежную с передней, откуда спускалась внутренняя парадная лестница. Так как дом построен на косогоре, спускающемся вдоль Вознесенского переулка, то нижний этаж представляет собой подвальное и полуподвальное помещение. Здесь находились несколько жилых комнат, занятых стражей, и кладовая. Сзади к дому прилегает небольшой сад, а с северной стороны – хозяйственные службы.
Чтобы изолировать царскую семью от внешнего мира, дом был обнесен двумя высокими заборами, совершенно закрывавшими его со стороны улицы и придававшими ему вид настоящей тюрьмы-крепости. Окна были замазаны белилами, так что царственные узники не могли видеть даже неба. Когда он был реквизирован большевиками, за три дня до прибытия их величеств, дом был в полном порядке, но очень скоро нижний этаж и другие помещения, занятые стражей, приняли безобразный вид и грязь там стояла ужасная.
Дом Ипатьева в Екатеринбурге, огороженный глухим забором, – место заточения царской семьи
Стража разделялась на наружную и внутреннюю. Она состояла сплошь из русских рабочих, только трое из них были польской национальности. Наружная стража, насчитывавшая около пятидесяти человек, была набрана среди подонков Сысертского завода – большевистского гнезда, расположенного в 35 верстах от Екатеринбурга. Внутренняя стража, из 35 человек, состояла из рабочих местной фабрики братьев Злоказовых. Среди них был высокий процент преступного элемента. Начальствовал над всей этой бандой слесарь Авдеев, именовавшийся «комендантом дома особого назначения», как называли большевики Ипатьевский дом в то время, когда в нем была заключена царская семья. Это был отъявленный большевик, озлобленный, наглый, невежественный, пьяница и вор. А главное, как отозвался о нем один из охранников, «душа у него была недобрая». Он ездил вместе с Заславским в Тобольск и затем помог Уральскому Совдепу задержать царскую семью в Екатеринбурге. За эту услугу перед революцией его и назначили «комендантом». Помощником его был Александр Мошкин, а начальником караула – Павел Медведев, принимавший впоследствии участие в убийстве.
Поведение и внешний вид караульных были совершенно непристойными: это были наглые, бессовестные большевистские хулиганы; грубые, бесстыдные, разнузданные, с папиросами в зубах, они возбуждали ужас и отвращение. С этими отбросами рабочей среды царская семья находилась в постоянном непосредственном общении до середины июня, когда они были заменены еще более звероподобными чекистами.
Охрана была подчинена областному «военному комиссару» Шае Голощекину, приходившему несколько раз в неделю производить обход. Часто его сопровождал «комиссар юстиции» Янкель Юровский и председатель областного Совдепа Вайсбарт (Белобородов). Все трое были главарями местной ЧК. Вот тот триумвират, который распоряжался жизнью и судьбой терроризованного населения Уральской области и в руках которого оказалась несчастная царская семья.
Условия жизни в доме Ипатьева были несравненно более тяжелыми, чем в Тобольске. Если до сих пор царственные мученики шли тернистым крестным путем, то здесь поистине началось восхождение на Голгофу, длившееся 78 дней для их величеств и великой княжны Марии Николаевны и 55 дней для других августейших детей.
Авдеев давал полную волю своим низким инстинктам и каждый день изощрялся все в новых и новых притеснениях заключенных. Каждый день был для них долгой пыткой. Злоказовские рабочие, составлявшие внутреннюю охрану, царили в доме и имели в любое время доступ во все комнаты. Все движения узников подсматривались, все слова подслушивались. В комнате великих княжон была даже снята дверь.
Царская семья начинала день с общей молитвы. Обед был в три часа. Вечером подавали легкий ужин и чай. Состояние здоровья наследника сильно ухудшилось. Его утомила дорога, а нездоровые условия жизни еще более подорвали его хрупкий организм. Большую часть дня он лежал, а когда выходили на короткую прогулку, государь, за неимением Нагорного, сам сносил его в сад.
Еду приносили из советской кухмистерской. По желанию государя, царская семья, доктор Боткин и прислуга обедали за общим столом. Но часто к ним подсаживались караульные, брали грязными пальцами еду с блюда, курили, плевали, ругались и вели неприличные разговоры. К тому же многие из них часто бывали пьяными. Однажды Авдеев, желая взять себе на тарелку еду, протянул руку между их величествами и толкнул государя локтем прямо в лицо.
План дома Ипатьева в Екатеринбурге
Очень дурно обращались с юными великими княжнами. Большевистские хулиганы глумились над ними. Они не смели без позволения пойти в уборную, и, когда они шли туда, к ним приставали с грубыми шутками. По вечерам их заставляли играть на пианино. В их присутствии пели неприличные песни и скверно ругались. Стены в уборной, в прилегающих
