на охоте, меня укусил волк…
— Точно, конечно! — узнавание зажглось в его глазах. — Вот уж ты выросла, подумать только! Проходи, проходи… Ханна, накрывай на стол. Джозеф! — рявкнул он.
К ним подбежал мальчик лет десяти или около того.
— Отведи в конюшню лошадь нашей гостьи, — сказал Йен сыну.
Тот день и вечер были необычайно уютными. Огонь ревел, а над ним дымилась ароматная похлебка. Семья охотника была так же добра к ней, как и он сам в ту первую ночь. Ничто не показалось Мари необычным, пока она не спросила у Йена и его жены, откуда они родом.
Пока она слушала их историю, ее сердце бешено колотилось, и в ней проснулась отчаянная потребность вернуться домой и обо всем рассказать Курту.
На следующий день Мари уже стучала в дверь Йохана так сильно, как могла. Курт, конечно, не оценил ее самоуправства, но оно того стоило. И он нахмурился, когда она убедила его, что должна сделать еще одну вылазку, на этот раз вместе с их другом.
— Хорошо, но будь осторожна, — предупредил ее Курт. — Если ты права, это будет ответом на наши молитвы. А если нет, то это его окончательно убьет.
Его слова эхом звучали в голове Мари, когда они с Йоханом стояли у дома охотника. А вдруг она и правда ошиблась? Но поворачивать назад уже было поздно.
— Ну и что мы здесь ищем? — нахмурился старик.
Мари улыбнулась, вспомнив про нелюбовь Йохана к новым знакомствам.
— Здесь живет кое-кто, с кем, я думаю, тебе следует познакомиться, — ответила она и прежде, чем он успел ответить, постучала в дверь.
Она не собиралась давать ему шанса сбежать обратно в лес.
На пороге снова появилась жена охотника. Она улыбнулась, увидев Мари, но улыбка застыла, а потом и вовсе исчезла, когда она перевела взгляд на Йохана. А он стоял, словно прикованный к земле.
Женщина и старик долго смотрели друг на друга, прежде чем она, наконец, прошептала:
— Я вас знаю?
Йохан попытался заговорить, но ему потребовалось некоторое время, чтобы его голос перестал хрипеть.
— Возможно… возможно, нет, — ему пришлось остановиться и облизнуть губы. — Но я никогда не забывал…
Растерянность и надежда боролись в его глазах.
— Вас… вас ведь зовут Ханна?
Жена охотника кивнула. В следующий миг ее глаза расширились, словно в ужасе, и она бросилась к нему на шею.
— Папа!
*
Домой Мари вернулась одна. Йохан был очарован семьей своей дочери, и, хотя он настаивал на том, чтобы помочь Мари вернуться в деревню, она запретила ему это делать. Когда она помахала старому другу в последний раз, она точно знала, что Создатель слышит ее молитвы.
Йохан наконец-то обрел покой.
К сожалению, боль Кригана ей разрешить так и не удалось. И Курту тоже. Это беспокоило его, пока он не стал поручать младшему брату больше дел. Несмотря на угрюмость и молчаливость, Криган показал себя великолепным управленцем.
Однажды за ужином Курт заявил, что хочет передать ему руководство деревней полностью.
Карие глаза Кригана округлились до размера чайных блюдец.
— Но отец… — начал он, но Курт только покачал головой.
— Отец выздоравливает, да. Но ты же знаешь, он не сможет вести все дела сам. Тем, кто хочет остаться здесь, понадобится чья-то сильная рука. Ты нужен людям.
Криган продолжал спорить, но Курт и слышать об этом не хотел. После ужина той ночью они отправились на прогулку по лесу, где пропадали несколько часов.
— Ну, он согласился? — с тревогой спросила Мари, когда они вернулись.
Ей стало немного стыдно, ведь в согласии Кригана у нее был свой интерес. Если он возьмет руководство на себя, это будет ключом к их с Куртом побегу. А если он откажет, то кто знает, как долго им еще придется оставаться здесь?
Но ухмылка Курта стала такой широкой, что слова были излишни.
Мари обняла мужа, взвизгнув от радости. Спустя полгода после свадьбы они наконец-то собирались покинуть темные пределы леса. Это казалось настолько несбыточной мечтой, что одна часть Мари всё время ждала подвоха. Вдруг кто-то прямо сейчас заставил их повернуть назад?
Но они выехали. Сначала они направились в Тагель, потому что Мари хотелось поблагодарить чету Эллисов и успокоить их. С их воспитанницей всё хорошо.
Росси и Бенно надавали им в дорогу столько малиновых и яблочных пирогов, что хватило бы до самого Данмарка, если бы Курт не набросился на них со звериной жадностью.
После Тагеля они повернулись обратно и снова проехали через лес. Так ведь ближе до Майсена. Мари не могла себе позволить собственное приключение, пока не примирится с дедушкой и еще раз не обнимет бабушку.
Ее сердце снова трепетало, когда они подъезжали к ферме. Как они отреагируют? Она хотела получить их благословение и увидеть счастье в их глазах, но возможно ли это после всего, что произошло между Куртом и Лензом?
Ильзе плакала еще сильнее, чем в первое возвращение Мари. Однако больше всего ее удивил Ленз. Дедушка, как и в прошлый раз, стоял позади жены и выжидал, опираясь на свой посох.
Когда Мари и бабушка наобнимались и наплакались вдоволь, он подошел к Курту и тихо спросил:
— Все кончено? Для всех?
Курт кивнул. И тогда Ленз медленно сполз вниз, упал на колени и начал плакать.
Все замерли.
Мари впервые видела слезы дедушки, и в этот момент поняла, что всё прощено. Всё и всем. Кошмар закончился. Вместе со слезами Ленза покидало и чувство вины, которое они с Ильзе копили годами.
С радостными сердцами Мари и Курт оставили позади Майсен. Прежде, чем снова сесть в телегу, Мари протянула бабушке ее книгу. Ильзе любовно провела по корешку пальцами, но потом вернула свое сокровище внучке. В ее глазах вспыхнул озорной огонек.
— Там в конце пустые страницы. Я хочу, чтобы вы записали туда свои собственные истории. И чтобы ваши дети смогли увидеть наши. И если вы когда-нибудь решите вернуться домой, им будет, о чем поговорить со своей древней прабабушкой.
— Мы не знаем, когда вернемся, — извиняющимся тоном сказала Мари.
Ильзе только улыбнулась и ласково потрепала ее по волосам.
— Иди туда, куда тебя ведет Создатель. Ты вернешься в срок, который он назначит. Кто знает, что он еще приготовил для тебя? Ты так молода, моя милая. Вы с твоим мужем только начали.
*
Путешествие провело Мари и Курта через многие страны. Они станцевали традиционные танцы в Брионе и полюбовались сияющими дворцами Эльбы. Отведали маринованных устриц на рынке в Омбрине, от которых их обоих чуть не стошнило.
