всего доставалось мне, но и ребятам перепадало. Назрела главная проблема: общение со мной ударит по репутации каждого из нас.
— Да, ты права, пойдёмте…
Распахнулась входная дверь барака. От вида двух матонов моя левая рука невольно сжала древко посоха, а пальцы на ногах сжались для лучшего сцепления с полом. Но я немного успокоился, когда за спинами боевых магов показалось усталое лицо Гнала. Он пришёл за мной и Эльтой. Распределитель ставок закончил подсчёт и потребовал срочно забрать выигрыш.
— Сумка нужна? Выигрыш-то немаленький.
— Во втором кольце есть банковское представительство длинноухих, — Гнал объяснил столь очевидную для него вещь и сказал нам собираться. Надо было успеть до начала праздника.
Идя по улице под конвоем двух матонов — я ничего не ощущал. Ни страха, ни настороженности. Подумаешь, два опасных противника — как-нибудь справлюсь. Эльфийка не разделяла моего оптимизма. Она дрожала как осенний лист, робко поглядывая на воинов и стараясь идти в их темпе, хоть и не поспевала и ко второму кольцу уже изрядно запыхалась.
Нас провели в одно из зданий, на второй этаж, где в одной из комнат за массивным столом сидел лесной эльф в дорогих одеждах. Его уши в четыре раза длиннее, чем у Эльты, а во взгляде в сто раз больше презрения ко мне, чем у кого-либо.
Единственный представитель банка в академии. Здесь нет кристалла для связи, так что длинноухий каждую неделю мотается в Настрайск и передаёт все расписки в здешнее банковское отделение. Заодно он передаст наши расписки и внесёт деньги на наши счета. Всё прозрачно, и никакого подвоха, ибо между банком и академией существует некое соглашение.
Я подумывал отдать расписку магистрату в счёт моего обучения — но всё же решил положить в банк, кроме небольшой суммы на непредвиденные расходы. Так что вместе с заработком Эльты в сто семьдесят пять монет отправился и мой выигрыш в почти тридцать пять тысяч. Десятая часть того, что надо собрать за следующие пять лет.
— Как обстоят дела с выездом из академии? — спросил я у Гнала, когда мы вышли из здания. Магу следовало нас проводить до барака, а уже потом идти по своим делам. Он всё равно вечером вернётся и проводит нас к стадиону.
— Всё в порядке с этим. Каждый из вас на клаш сможет уехать.
— Я про другое. Нужно ли заранее предупреждать о выезде, договариваться, вносить себя в список, оплачивать карету, или ещё какие условия выполнять?
— Тут ты прав, условия есть, — Гнал закивал.
Учёба в академии строится так, что магистрат будет навещать первогодок лишь два раза за ракт. Сначала маги прочитают лекцию в первые десять дней учёбы, потом в последние дни самоподготовки они проверят нас, проведут экзамен и самые глупые останутся без поездки в город. Из всего сказанного получалось, что мне придётся разорваться на кучу мелких Сиалонусов и наизусть выучить все возможные учебники, чтобы каждый раз показывать безукоризненные результаты.
— Не переживай, тебя это не касается. Я про квалификацию на каждый зашос, — Гнал кивнул в сторону первого кольца, где располагались жилые дома магистрата.
Если уже и Гнал в курсе ситуации, то магистрат уже всё спланировал и подготовил. Вчера на арене я находился в выгодном положении и навязывал им правила, а теперь всё наоборот.
До вечера мы все только и делали, что ждали сопровождающего. Все первогодки с нетерпением предвкушали сладостный азарт борьбы турнира, и даже не думали, что станут свидетелями чего-то ужасного. Сам же академический городок встретил нас яркими цветами. Стены домов и мастерских украсили разноцветные флажки и гобелены с узорами всех мастей, а вместо звуков бесконечной работы лилась музыка праздника и всеобщего веселья.
Главные улицы городка превратились в подобие арабского базара. Через каждые десять метров нас встречали торговцы магической утварью, и обычной. В одних местах завлекали на уличное представление, а в других приглашали в мастерскую на мастер-класс изготовления и производства. Лавочники, готовящие еду на любой специфический вкус, собирали перед собой толпы учеников. Даже у покрытой тёмно-красной тканью лавки, из которой шёл настолько перчённый аромат, что глаза слезились — и у той собрались несколько восторженных учеников, жадно поглощающих с тарелок угощение. Из их глаз текли слёзы, лица покраснели, а при каждом укусе они тянули руки к стакану с водой.
— Не засматривайтесь. В этом году вы здесь в первый и последний раз, — Гнал прикрикнул на нашу толпу, чтобы мы ни в коем случае не отставали. Он не собирался искать нас по городку, как и не собирался объяснять очевидную вещь, что потерявшийся идиот без полуплаща на плечах очень быстро окажется на стадионе. Не как зритель.
Перед главным входом на стадион была небольшая площадь, полностью свободная в прошлые дни. Сегодня же толпа учеников мешала увидеть землю под ногами столпившихся разумных у линии длинных досок, с приколотыми бумажными листами.
Гнал сказал нам подойти и выбрать, на кого мы будем ставить. Если, конечно, вообще будет участвовать. Практически все ученики сорвались с мест.
Меня бросило в дрожь, стоило присмотреться к надписям на бумаге. Разбитые на двойки сто шестьдесят шесть фамилий стройной длинной линией тянулись десятками метров на множестве листов. Рядом с каждой фамилией написана краткая биография и те умения, которыми обладал разумный.
Меня ещё раз бросило в дрожь. Все эти ученики, все эти маги — они ставили на разумных, как на бойцовских собак. И как бойцовскую собаку, проигравшего бой ждала острая сталь. Но ставлю хвост на отсечение, местные нравы настолько извращены, что быстрая смерть от вспоротой глотки бедолагам покажется благословением.
— Выбрали? — спросил Гнал, когда первогодки вынырнули из толпы и вернулись к нему. — Теперь я объясню вам, как произойдёт турнир и у кого делать ставку.
Последний пункт меня не интересовал. К счастью, как и всю нашу компанию. Несказанно радовало, что я познакомился с психически адекватными личностями. Но радость холодным душем смыли объяснения Гнала о турнире. Вчера поступивших было на одного больше, а сегодня ночью одна девушка вскрыла себе вены и под утро бедняжку нашли холодной. Остальные же решили бороться до конца.
— Честь им и хвала, — Гнал едва заметно ухмыльнулся.
За сегодня, все сто шестьдесят шесть учеников сразятся между собой. В бою разрешено пользоваться хоть ржавыми вилами, главное не превысить лимит боя в две минуты. Иначе жюри из учеников четвёртого года обучения и магистрата самостоятельно выберет победителя. Он пройдёт в следующий тур. Проигравший отправиться в подземелье арены, где прикованным к стене дождётся последнего дня праздника.
Во втором туре время поединка поднимут до трёх минут, а проигравшему предложат либо отправиться в подвал, либо сравняться с прошедшими экзамен. На третьем, четвёртом и последнем, пятом туре — проигравшим предложат выбрать между подвалом, сравняться с прошедшими экзамен, или пройти обучение на матона. Притом, чем выше тур у проигравшего, тем больше шансов у него выжить при обучении.
Тем немногим, кто победит в этом суровом испытании — предложат рабочее приглашении. Стой лишь разницей, что победители турнира навсегда станут частью академии. Они не смогут уехать в другой город, стать авантюристами, начать своё дело и прочее. Как и у матонов, их жизни будут принадлежать академии.
О судьбе проигравших Гнал ничего не рассказал. Ученики вопросов не задавали, а я же боялся узнать правду, потому что на шестой и седьмой день боёв не назначено. Вместо этого, на самом дальнем листке было написано:
'Тренировочное пособие для учеников 4-го и 5-го года обучения.
Списки допущенных участников вывешены:
в четвёртом участке первого кольца в здании лекторума;
во втором кольце в здании магистрата.
О возможности ставок узнавать там же.'
Нас повели на трибуны. Их хоть мне до разрыва сердца противно наблюдать, как два разумных дерутся за право жить — я понимал, что не смогу ничего изменить. И, в то же время, мне хотелось посмотреть на применяемые ими магические заклинания и умения.
Глава 5
— Ты мне тогда, в темнице, очень помог. И сейчас то, что рассказал, поможет не меньше.
— Нет, господин Ликус, я ничего такого…
— Не отнекивайся. Если я сказал, что ты помог, значит — помог. Мне же виднее, ведь так? И прекращай называть меня господином. Ликус, просто Ликус.
— Я не могу, господин Ликус.
— Лактар, я… — мимо нас прошли два ученика, направляясь
