Ариг-Буке, о двух-трех сражениях его войска с кааном и о поражении в конце концов его войска
После этого назначили сто гонцов от царевичей, послали [их] к Ариг-Буке: «Мы, царевичи и эмиры, посоветовавшись, единодушно |A 170а, S 398| посадили на каанство Кубилай-каана». В тот день они пировали; когда наступила ночь, Дорджи убежал; они [об этом] узнали и послали по его следам гонцов; курьеры его захватили и привели. Его допросили с угрозами, он сознался и раскрыл от начала до конца историю смуты и все то, что они замыслили. Его заточили и затем поставили Абишку, сына Бури сына Мутугэна сына Чагатая, во главе улуса его деда и отправили [его туда], вместе с ним послали Нарин-Кадана — старшего брата. В пределах области Тангут их настигли многочисленные гонцы Ариг-Буки и, захватив их, привели к нему, [где] и содержали в заточении, и гонцов Кубилай-каана не отпустили.
В то лето они посылали друг к другу много гонцов, но соглашение не осуществилось. А потом распространили слухи, что прибыли Хулагу, Берке и другие царевичи и что их решением и могуществом Ариг-Бука стал кааном. И такого рода ложные слухи они распускали, пока не наступила осень. Ариг-Бука дал войско Джумкуру, старшему сыну Хулагу-хана, Карачару, сыну Орды, и с несколькими другими царевичами послал [их] войной на Кубилай-каана. В передовой рати каана были Йисункэ и Нарин-Кадан. Когда они встретились на земле ..., они вступили в сражение, и войско Ариг-Буки было разбито; Джумкур и Карачар с небольшим числом [людей], убежав, ушли с поля битвы. Ариг-Бука и войска его испугались, обратились в бегство, рассеялись и прибыли в область киргизов, а до этого они убили тех двух царевичей, что были в заточении, и [всех] сто гонцов.
Обычно съестные припасы и питье привозили в город Каракорум на повозках из Хитая. Кубилай-каан это запретил, и там начался сильнейший голод и дороговизна. Ариг-Бука оказался в безвыходном положении и сказал: «Самое лучшее — это чтобы Алгу, сын Байдара сына Чагатая, который давно несет придворную службу и знает правила и обычаи каждого дела, отправился и стал ведать столицей своего деда и его улусом, прислал бы нам помощь оружием и провиантом и охранял бы границу Джейхуна, чтобы войско Хулагу и войско Берке не могли прийти с той стороны на помощь Кубилаю». Он отправил [его] обратно, прельстив его такой мыслью. [Алгу] полетел, как стрела из лука, и принялся устраивать свои дела. Когда он дошел до границы Кашгара, у него [уже] собралось около 150 тысяч всадников, храбрых бойцов. Он начал бунтовать и оказывать противодействие. Каан, выступив в поход, двигался быстро и когда прибыл в местность …, то услыхал, что Ариг-Бука убил Абишку и еще тех двух других царевичей, которые с ним были, и [всех] сто гонцов. [Кубилай] пришел в ярость и убил Дорджи-нойона, которого он держал в заточении.
А перед тем, как выступить в поход, он послал царевичей Екэ-Кадана и Тайджу, сына Джучи-Касара, с несколькими другими царевичами, а из эмиров — Тури с большим войском в область Тангут, так как [ему] сообщили, что Ариг-Бука послал Алямдара и Кундакая в качестве эмира и шихнэ во главе войска, которое было с Менгу-кааном под Нангясом и которым после него владел Асутай, прибывший туда один [без своей орды]. А они [Алямдар и Кундакай] были в пределах Тангута. Когда Еке-Кадан и Тайджу до них дошли, то дали [им] бой. Алямдар был убит в том сражении, часть войска была побита, часть рассеялась, а оставшиеся бежали и присоединились к Ариг-Буке в области киргизов. Кубилай-каан, когда прибыл в пределы Каракорума, застал все четыре ставки Ариг-Буки и ставки кулюков, вернул их обратно и перезимовал у реки Унки-мурэн. А Ариг-Бука, расстроенный и растерянный, стоял с отощавшим и голодным войском на границе Кем-кэмджиют у реки ..., из боязни прихода каана он отправил [к нему] гонцов и просил прощения, [заявив]: «Мы, младшие братья, согрешили, и они [тоже] совершили преступление по невежеству, [ты] мой старший брат и можешь за это судить, я прибуду, куда бы ты ни приказал, приказа старшего брата не преступлю, подкормив животных, я направлюсь [к тебе], подойдут также Берке, Хулагу и Алгу — я ожидаю их прихода». В таком роде он послал сообщение.
Когда гонцы прибыли к каану и передали поручение, он промолвил: «Блудные сыновья теперь пришли к себе и отрезвились, поумнели и одумались и признались в своей вине». И в ответ сказал: «Когда Хулагу, Берке и Алгу туда прийдут, то пусть они непременно пошлют гонцов, и как только гонцы их прибудут, то мы назначим место, где нужно собраться; прежде всего нужно, чтобы они сдержали свое слово, и если вы прибудете до их прихода, будет лучше». Он отпустил обратно гонцов, а сам вернулся и остановился у своих становищ в местности Караун-джидун, войску он разрешил разойтись и отправиться по своим юртам, а становища Ариг-Буки[656] и кулюков[657] Чингиз-хана он отпустил по своим юртам и приказал им там остаться, а Йисункэ, который приходился каану племянником,[658] оставил с десятью туманами войска у границ улуса и приказал [им] там пребывать, чтобы, когда придет Ариг-Бука, прибыть вместе с ним.
А в то время Хулагу и Алгу склонялись на сторону каана и беспрерывно посылали друг другу гонцов. Хулагу-хан посылал гонцов к Ариг-Буке, сердился и сдерживал его, он посылал также гонцов и к каану, точно так же и Алгу посылал гонцов, а когда узнал, что Кайду и Кутуку находятся на стороне Ариг-Буки, несколько раз нападал на них и отгонял [их]. В то время каан послал Хулагу-хану и Алгу [следующее] сообщение: «В областях смута. От берегов Джейхуна до ворот Мисра войском монголов и областями тазиков должно тебе, Хулагу, ведать и хорошо охранять, оспаривая славное имя наших дедов. С той стороны Алтая и до Джейхуна пусть охраняет и ведает улусом и племенами Алгу, а с этой стороны от Алтая и до берегов моря-океана я буду охранять». И Берке посылал гонцов к обеим сторонам и примирял их.
А Ариг-Бука, откормив летом и осенью лошадей, не сдержал своего слова, нарушил обещание и еще раз выступил на войну с кааном. Когда он приблизился к Йисункэ, который стоял на границе области, то послал гонца [передать]: «Я иду с покорностью», — и, усыпив этим его бдительность, неожиданно напал на него, обратил его вместе с войском в бегство, рассеял их, а становища Чагатая,
