дети будут последним поколением людей и мы можем лишь попытаться обеспечить им достойное существование в будущем. Но это не значит, что мы можем вот так легко игнорировать человеческие чувства, пусть и полусумасшедшего старика.
Он нуждался в нас. Здесь! Сейчас!
Вся наша группа словно очнулась. Все подходили к старику и старались его как-то приободрить. Кто просто пожимал руку, кто хлопал по плечу, а кто-то и обнимал его. Ему нужен этот физический контакт сейчас. Ему нужно понять, что мы не плод его воображения. Что мы настоящие.
Парни достали из рюкзака какую-то тонкую, прочную ткань, расстелили ее на полу и начали раскладывать на ней весь наш провиант.
Старик завороженно наблюдал за этим, а потом принялся носиться среди своих растений и что-то срывать, а через несколько минут вывалил на импровизированный стол гору фруктов и овощей.
— Вот, это по нашему! — воскликнул Игнат и, схватив яблоко, со смачным хрустом откусил от него большой кусок.
В сложившейся тишине его голос показался громом среди ясного неба. Старик вздрогнул, а потом широко улыбнулся, показывая свои щербатые зубы.
И именно в этот момент всех отпустило. Все внутреннее напряжение сошло на нет. Парни собрались вокруг общего стола, ели, пили и говорили. Много говорили. Совершенно ни о чем. Будто у нас нет сверхважной миссии, будто мы не спешим никуда. Нам нужна эта передышка! Иначе мы упускаем слишком много!
Возможно, там на станции, людям тоже нужна передышка. Мы все до сих пор не можем отойти от тех событий, что перевернули наши жизни.
Нам нужно не только выживать, но и ЖИТЬ!!! Иначе для чего все это?
Я решил, что осмотр хранилища можно отложить. Сейчас здесь в безопасности мы можем взять небольшую отсрочку, хоть на пару часов, перед тем как вновь нырнуть в этот новый, такой жестокий к человеку, мир. Перед тем, как вновь взвалить на свои плечи ответственность за всех оставшихся в живых людей.
Кто-то достал из рюкзака фляжку, которая тут же пошла по кругу. Парни бережно принимали ее, делали глоток и передавали следующему. Когда дошла очередь до меня, я, не спрашивая, сделал большой глоток и тут задохнулся. Горло мое обожгло, дыхание перехватило, а в желудок славно плеснули лаву. Я передал фляжку и тут же почувствовал, как мир поплыл. Все парни начали ржать.
— Лаврентьев, ты чего жадничаешь? А еще интеллигентный человек! — слышал я хохот, словно через подушку.
— На, закуси! — Долохов улыбаясь сунул мне в руку бутерброд.
Я вцепился в него зубами и он оказался божественно вкусным.
— Фто это за дрянь? — с набитым ртом спросил я у него, указывая на фляжку.
— Это? Спирт.
— Что? — выпучил я глаза. — Я думал вино. Думал кто-то с подложки взял вино.
— Ну что ты! Кто ж на подобные задания берет вино? Исключительно только спирт. Для растирания при переохлаждении. А пить алкоголь в таких условиях категорически запрещено.
— Зачем же тогда его достали?
— Ребятам нужно слегка расслабиться.
Пройдя круг, фляжка исчезла так же быстро, как и появилась.
— Все равно это дрянь!
— Согласен!
Парни сидели долго. Кто ел, кто говорил, а кто-то даже затянул тихую песню.
Сколько я уже не слышал музыку? Я попытался вспомнить и единственное, что приходило мне на ум, так это день рождение Ксюши. Более полугода назад!
Судя по тому, как стихли все разговоры, прислушиваясь к песне, я не один такой.
Мы действительно перестали жить, как только попали на станцию.
Песня стихла. И все мы продолжили сидеть молча, погруженные каждый в свои мысли.
Старик спал. Некоторые из парней последовали его примеру, ведь ночь у нас была бессонная.
Я тоже решил немного поспать. Улегся прям тут, на полу, засунул руку за пазуху, чтобы достать заветный кусочек пластика с фотографией дочери.
— Сколько ей? — спросил Игнат, увидев фото.
— Девять… Было… — быстро убрал фото в карман и закрыл глаза, не желая продолжать разговор.
— Сочувствую. Это… невосполнимая потеря. Ни время, ни что-то другое никогда не облегчит боль, но… — Игнат сделал паузу, подбирая слова. — Тебе все равно очень повезло! Да, повезло! У тебя осталась жена и двое детей! Радуйся этому и береги их, как зеницу ока!
Я посмотрел на ставшего чрезмерно серьезным друга и не узнал его. В его глазах была такая печаль и боль, что я усомнился, а он ли сейчас передо мной? Как можно было все это время прятать ото всех эти чувства?
— А ты? — спросил я, сам не зная о чем.
— А я один.
Игнат отвернулся от меня и больше не говорил.
Через четверть часа помещение было наполнено разноголосым храпом. Наш несанкционированный праздник не пойми чему удался, хотя сейчас я не мог понять, а что мы праздновали? Чему радовались? Ничего ведь не изменилось!
— Это похмелье. — пробурчал Долохов. — Не пыхти так. От алкоголя всегда есть откат. Завтра все проснутся привычно хмурыми, но им нужна была эта разрядка.
Я пожал плечами и, наконец, провалился в сон.
Сон вновь был беспокойным. Я снова куда-то бежал, кого-то спасал, кого-то терял… Но проснуться у меня просто не было сил и я все сильнее увязал в своем кошмаре.
Прийти в себя мне помогла сирена и красные огни.
Вокруг была беспорядочная суета. Народ никак не мог понять, что происходит, а я начал искать старика, ведь только он мог все объяснить.
Но старика я не нашел, зато увидел приоткрытую дверь, ведущую вглубь хранилища.
Я указал Долохову на дверь и он скомандовал нескольким парням пойти проверить, что там.
Сигнализация отключилась, но парней все не было.
Последствия вчерашнего или еще сегодняшнего, ведь в этом чертовом подвале не поймешь сколько прошло времени, сабантуя исчезли в считанные минуты и парни, уже полностью собранные, с оружием наготове, ожидали возвращения разведки.
Появление одного из отправленных парней все восприняли с облегчением.
— Пойдемте! — позвал он. — Вам нужно это увидеть! Там безопасно. — добавил он, заметив стволы автоматов в наших руках.
Решили идти все вместе.
Широкие, с тусклым освещением коридоры ощутимо уходили вниз.
Спускались мы долго. Все вниз и вниз. 130 метров под поверхностью земли.
Как же мы вывезем отсюда все, что нам нужно?
В конце широкого коридора были широкие ворота, предназначенные явно не для человека, но парень, что указывал нам дорогу вдруг свернул в сторону, в небольшое ответвление, заканчивающееся большим помещением с множеством компьютеров и экранов.
Старик внимательно разглядывал что-то на экранах.
— У него снаружи куча камер наблюдения. — объяснял парнишка. — Та тварь, что преследовала нас вернулась. Рыщет теперь вокруг.
Действительно
