— Вы не понимаете. Я не могу жить с этим. Лучше бы я умерла тогда.
— Возможно, это и впрямь было бы лучше.
— Что-что? — Тина подняла мокрое от слез лицо и внимательно, словно видит впервые, посмотрела на Андрея.
— Я не желаю тебе смерти, даже тогда не желал, а сейчас тем более. Но… лучше бы тебя не было в моей жизни. Лучше бы я тебя никогда не видел, не встречал и даже не знал, что ты живешь где-то рядом со мной. Если бы тебя не было, то, возможно, я бы освободился от этого наваждения. А сейчас я постоянно перемалываю в голове одно и то же, вперед — назад. Назад — вперед. — Вдалеке раздался автомобильный гудок. Стояла удушливая, несвойственная октябрю погода, какая бывает перед дождем. На пустынной улице загорелся единственный фонарь, но даже его тусклого света не хватало, чтобы дать этому месту немного красок. — Хорошо, что мне больше не снятся сны, они ведь тоже были о тебе. С самого начала, а потом все то же, но уже с конца. Ты — самое удивительное, что было в моей жизни. И я бы многое отдал, чтобы тебя в ней никогда не было.
Тина осторожно поднялась на ноги. Впервые она чувствовала себя хорошо. Свободно. В воздухе нарастал рев приближающейся машины.
— Я отпускаю вас, Андрей. — Она бросила короткий взгляд на сгорбленную фигуру на асфальте, зажмурилась и шагнула вперед. Тяжелые капли дождя опустились на асфальт. Последний дождь перед первым морозом.
На небывалой для города скорости машина сбивает Алевтину Скобееву. Её тело выстреливает в небо, с гулким стуком падает на капот и скатывается на мокрую мостовую. Секунды тянутся так медленно, что Андрей успевает разглядеть и запомнить номер автомобиля, нащупать в кармане телефон и проклясть себя за то, что пятью минутами раньше сказал чертовы, не подлежащие обмену и возврату слова. Те страшные, которые не просто ранят, но и калечат. Те, которые никогда в жизни…
Он видел, как чёрный пикап несся к ее сгорбленной от ветра фигуре.
Он слышал свой крик, пытавшийся остановить водителя.
Он умер за секунду до того, как окровавленная ладонь опустилась на асфальт.
Он ничего не мог сделать.
ПослесловиеМолодые, готовые лопнуть от собственной сочности, почки, вовсю захватили деревья. Широкие улицы, ветвистые площади, узкие, утыканные несуразными зданиями и туристическими лавками бульвары — все они сдались под натиском ранней весны. Когда дожди казалось бы затопили Лондон, когда легкие платья были депортированы в дальний угол гардеробных, когда облезшие коты озадаченно повылазили на улицу, не в состоянии понять, что же происходит вокруг, именно в эту минуту массового отчаяния, наконец показалось солнце.
— Милая, пожалуйста, не болтай ногами, ты мешаешь работать — женщина счастливо улыбнулась, поправила плед, лежащий на коленях дочери и отложила в сторону планшет.
— Тщщщ, мама, — малышка поднесла пальчик к губам, — ты тоже мне немножечко мешаешь.
— Серьезно? И чем таким важным ты занята?
— Я исследователь. Изучаю поведение волшебных принцесс в реальной жизни. Их повадки, привычки и всякое.
— Принцесс? — Роуз озадаченно посмотрела по сторонам и наконец остановилась на объекте пристального изучения дочери. Темноволосая девушка в ярком, чуть аляповатом платье. Она сидела за соседним столиком и внимательно, словно это был школьный урок, читала меню. — Мне кажется ты куда больше принцесса, чем она, милая.
— Пф, — поморщилась девочка, — Сравнивать нас глупо, мама. Просто она…другая.
Малышка прижала колени к груди и продолжила наблюдать за соседкой. Через какое-то время к принцессе подошел принц. Не такой как должен быть в сказках. Без коня, разумеется. Какие кони в центре Лондона? Однако, то, что незнакомец появился перед ней так просто и обыденно, не умаляло того, что он самый настоящий принц. В черных брюках, черном удлиненном пальто и черных солнцезащитных очках.
Черный принц сразу повел себя неправильно. Он сел за столик и махнул головой, подзывая официантку. Никаких нежных взглядов в сторону возлюбленной. Никаких поцелуев, даже самых крошечных и не взаправдашних.
Он выбрал что-то из меню и через несколько минут ему принесли абсолютно скучное блюдо: морепродукты без всего. Барбара ненавидела лангустинов и прочих гадов и почти даже отвернулась от того столика. Неправильный принц. Даже голуби на площади теперь казались интереснее этой полудворцовой мишуры. Однако то, как трогательно нервничала принцесса, наблюдая за своим спутником, вселяло надежду, что сказка вот-вот начнется.
Первой заговорила она. Девочка вытянулась стрункой, чтобы расслышать, о чем могут болтать королевские особы, вот только обрывки фраз, долетающие до нее, казались совершенно незнакомыми. Разговор получался каким-то кукольным. Со стороны казалось, что каждый из них ждет пока закончит другой, берет паузу в несколько секунд и отвечает своей репликой, очень вежливой и пустяковой.
— Как прошла охота, Ваше Высочество?
— Прекрасно. Решительно прекрасно. Я подцепил семнадцать лис, восемь бизонов и одного кентавра. Выстрел в ваше сердце, моя принцесса, единственный раз, когда рука дрогнула, и я промазал.
— Мое сердце уже у вас, — шевелила губами в такт разговору девочка.
— Где же оно, моя принцесса?
— Вот в этом заварнике, — королевская особа взяла белый чайничек и…
Тут рука принцессы дрогнула, и коричневая жидкость вылилась прямо на колени принца. Вся площадь разразилась звуками отборной, качественной, не слишком благородной брани.
Девочка в ужасе закрыла руками уши и посильнее зажмурила глаза. Он убьет ее. Он ее несомненно убьет! Вот сейчас, раздастся выстрел, и принцесса упадет навзничь, пронзенная пулей. Однако секунды текли, и ничего не происходило. Наконец, пересилив себя, она открыла глаза и с удивлением увидела, что черный принц вытирает брюки салфетками, принцесса обеспокоенно бегает вокруг, что-то бормочет и машет руками, а в глазах его совершенно нет злости. Скорее смирение, которое она видела у мамы всякий раз после очередной проказы. Вроде как «ты конечно совершенная дурочка, да только это давно уже не новость».
Барбара взяла со своего столика салфетницу и подбежала к месту трагедии, трогательно предложив ее пострадавшему принцу. Он вежливо взял металлическую емкость и приветливо улыбнулся.
— Спасибо.
— Не за что, принц, — выпалила девочка прежде чем смогла остановить себя, испуганно зажала рот и, попятилась назад, не сводя с Воронцова Андрея глаз.
Он сел обратно за узкий деревянный столик и произнес:
— Не понимаю, за что ты так ненавидишь мои костюмы, Тина.
— Я их обожаю, но мои кривые руки не дают возможности насладиться торжеством черного цвета в вашем гардеробе, — она виновато опустила голову.
— Макс привез десять чемоданов с вещами. Могу позаимствовать что-то у него, на днях я видел его в горчичном, видел в мятном, и, готов поспорить, у него найдется что-нибудь с паетками и помпончиками.
