брата. Они передали мне записку по поводу Женевьевы. И вчера вечером состоялась еще одна встреча, на которой я увидел их лица. Хотел рассказать Эдену, но… не успел.
— Зато успели другие, — рыкнул Маркус. — Чем ты думал, Рейм? Головой или задницей? И почему теперь я должен тебе поверить?
Уши принца вспыхнули от стыда. Со стороны действительно выглядело отвратительно, и причин доверять ему у Мрака — ни одной.
— Не знаю… — ответил он. — Мне следовало сразу рассказать обо всем брату, но я побоялся, что Эден их спугнет. И потом, я не видел лиц до вчерашнего дня. Только слышал незнакомый голос.
— Глупый мальчишка, вот ты кто! Что же, я допрошу тех, кого сегодня задержали. Молись, чтобы их показания совпадали с твоими. Иначе…
— Я не лгу! Клянусь магией! — воскликнул Рейм.
— Очень на это надеюсь, — сурово ответил Маркус и вышел из камеры.
Это безумие! Одно сплошное безумие, по-другому и не назовешь. Рейм обхватил голову руками. Почему все так сложилось? Он допустил ошибку, ничего не рассказав Эдену, но кто же знал… Увы, теперь оставалось только надеяться, что брат ему поверит.
Сам Эден чувствовал себя не лучше младшего брата. Он ждал доклада Маркуса после первых допросов. Сидел в своем кабинете вместе с Жени, а в голове и душе царила пустота — горькая, звенящая. Эден не хотел верить в вину Рейма! Но тогда выходило, что этот спектакль разыграли, как по нотам, и настоящий дирижер до сих пор где-то за кулисами. Чем дольше Эден об этом думал, тем сильнее болела голова. Жени снимала очередной приступ мигрени, но боль возвращалась через четверть часа, с каждым разом все сильнее. Закончилось все тем, что Женевьева едва ли не силой оттащила его в спальню и заставила лечь, напоила своим варевом, зашептала заклинания, и Эден провалился в сон, тягучий, неприятный, полный далеких образов и запаха дыма.
Звук чужих шагов вырвал его из забытья.
— У меня срочное донесение для его величества, — послышался голос Мрака.
— Хорошо, — ответила Жени. — Сейчас я его разбужу.
— Я не сплю. — Эден тяжело сел, поправил растрепавшиеся ото сна волосы. Голова гудела колоколом, но терпимо. — Что там, Мрак?
Друг покосился на Женевьеву. Невеста притворилась предметом мебели — мол, не сдвинете, я тут насовсем.
— Говори, — тихо разрешил император.
— Я лично допросил Рейма, — ответил друг. — И мне кажется, что он попался…
— На чью-то уловку, — за него договорил Эден. — Это очень вероятно, Маркус. И что же рассказал мой глупый братец?
— Наверное, для начала мне следует признаться, — вздохнул Мрак. — Перед тем, как отправиться в южные земли, я ездил к принцу в академию и рассказал, что подозреваю готовящийся мятеж. Попросил держать уши и глаза открытыми во дворце, пока меня нет. Но это же Рейм… Похоже, с годами он стал только отчаяннее. Вот и решил сам поймать преступников. Его пригласили на встречу некие личности. И его высочество пошел, никого не предупредив. Чудо, что вообще еще живой, но, видимо, говорил убедительно, потому что мятежники поверили. Вчера была вторая встреча, на которой ему позволили увидеть лица собравшихся. Понимаешь? На первой все скрывались, Рейму завязали глаза, увели неведомо куда, а тут полная открытость, встреча в самом сердце столицы, чуть ли не при всем честном народе. И мой человек очень легко на них вышел. Что-то тут не так, Эден. Я склонен поверить Рейму, его втянули в некрасивую игру. И насчет Женевьевы записку прислали они же. Он и решил, что одни заговорщики должны знать… другую.
Мрак снова покосился на Жени. Та продолжала изображать полную бесстрастность, едва ли не сияла белым светом, хотя Эден чувствовал, как напряжена его почти бывшая невеста.
— И что будем делать? — спросил император, радуясь хотя бы возможности шептать. — Не будем снимать со счетов и тот шанс, что Рейм нас дурачит.
— Пусть все думают, что мы верим в вину принца, — ответил Мрак. — Приговори его к смерти, потом прости в честь свадьбы и… женись.
— Я против, — вмешалась Женевьева. — Мы разорвали помолвку.
— Ваше высочество, нам нужно вызвать удар заговорщиков, — обернулся к ней Маркус. — Для этого необходимо собрать толпу, чтобы тот, кто это затеял, действовал уверенно. А свадьба — это лучший и самый ожидаемый способ это сделать, который ни у кого не вызовет подозрений. Показательный суд над заговорщиками, помилование в честь свадьбы, торжество.
— Приглашение к действию, — поняла Женевьева. — Только знаете, притворно выходить замуж я тоже не хочу.
— Почему притворно? — спросил Эден. — На самом деле. Я готов принести свои искренние извинения…
«Знаешь, что можешь с ними сделать?» — услышал он мысленно.
«И что же?»
«Съесть!»
— То есть, вы предлагаете мне на собственной свадьбе ждать покушения? — уже вслух уточнила Женевьева.
— От этого зависит судьба государства, ваше высочество, — ответил Маркус. — Даю слово, я сделаю все, чтобы никто не пострадал. Возможно, мы успеем поймать зачинщика раньше, чем вы заметите. А может, он и вовсе не появится.
Женевьева молча смотрела на Эдена.
«Я на самом деле хочу, чтобы ты стала моей женой», — отправил он ей мысль, и принцесса бледно улыбнулась.
— Хорошо, — сказала она тихо. — Если это поможет обезопасить Эдена, я согласна.
— Благодарю, — ответил Мрак. — Тогда давайте не будем откладывать дело в долгий ящик. Показания есть, преступники задержаны. Каются, словно птицы щебечут, и называют имена всех подельников.
— Предлагаешь и их помиловать в честь свадьбы? — усмехнулся Эден.
— Нет. Но суд над ними можно провести и после нее. Назначим Рейма главным заговорщиком. Я его предупрежу, и…
— Не предупредишь, — приказал император. — Пусть на самом деле считает, что я решил его казнить. Может, поумнеет от страха смерти? И вопрос с зельем мы еще не закрыли, Женевьева. Думаю, для остальных заговорщиков оно очень даже подойдет.
— Мы обсудим этот вопрос, — откликнулась принцесса.
— Могу идти? — спросил Мрак.
— Ступай, — кивнул Эден. — И суд… Суд назначай на послезавтра. А на следующий день — свадьбу, все равно у нас все готово.
— Как прикажешь.
И Маркус вышел из кабинета.
— Думаю, наш брак будет очень богатым на эмоции, — тихо сказала Женевьева. — Раз уж на собственной свадьбе мы станем ловить заговорщиков.
— Я даже в этом не сомневаюсь, — с бледной улыбкой ответил Эден.
— Хотя бы матери скажи, что весь этот суд — фарс.
— Скажу, — пообещал император. — Иначе она ума лишится от горя. Но только ей. Все остальные пусть считают, что Рейм виновен, и я в этом не сомневаюсь. И потом, вероятность его вины все равно остается, мы должны предусмотреть и это.
— Всего не предусмотришь, — вздохнула Жени.
— И это правда.
— Что же, мне нужно ненадолго тебя покинуть и сварить зелье. Постарайся за это время не проредить население нашей империи.
И Жени выпорхнула из
