я не читала о физиологии королев и королей, но я… я наслаждаюсь даже твоими прикосновениями, даже тем, что ты рядом. И… всегда наслаждалась проведенными вместе мгновениями, с первой минуты знакомства, даже когда ты сердился.
Он ладонями обнял её голову.
— Ты даже не представляешь, что ты делаешь со мной своим голосом! Королева, запомни, я всегда тебя хочу! Я готов хоть сейчас отправиться в плавание и ещё раз пережить это всё.
— Не получится, мы теперь другие, — Вир прошептала ему, с трудом утихомиривая своё сердце, которое также было готово к продолжению.
— Получится, но по-другому. У нас, конечно, изменилась физиология, но мы молодые этаны, — он поцеловал её.
Вир озадаченно обдумывала, не намёк ли это, но король был спокоен и серьёзен. (Ладушки, значит, и я буду серьёзной, про что он там говорил? Ой, куда это он рукой-ой? Ну… А-а!) Она застонала, уткнувшись ему в ладонь, её организм был на вершине блаженства, наконец, она смогла открыть глаза.
Рэй без улыбки посмотрел на неё, однако глаза выдали его восторг.
— Я же говорил, что мы молодые этаны.
— Ах, да-а… — и огонь коварства загорелся в её глазах. (Я тебе покажу, как изображать невозмутимость!).
Спустя несколько минут, когда какой-то этан спрашивал Рэя, о времени ближайшей остановки, растерянно рассматривая значки на диске, Вир пробубнив, что у неё носочек соскользнул, нырнула под одеяло. Рэй, которого затрясло от того, что делала она с ним, с трудом ответил любознательному этану и упал на бок, закрыв глаза от истомы. Только выучка дорима позволила ему не скулить и стонать. Переживаемое было таким острым, что очухался он только, когда поезд уже отправился в путь. Он выдернул секс-диверсанта из плена одеяла и тихо прорычал:
— Есть больше не дам!
— Это почему? — удивилась Вир, нахально облизывая губы.
— А ты сыта!
— Молодым этанам нужен белок, — она была счастлива — та тень исчезла.
Рэй какое-то время молчал, а потом неожиданно для неё тихо засмеялся — королева переплюнула его. С ней можно быть свободным!
— Помнишь, тебя кололи?
— А тебя нет?
— Я дорим, меня обучали экономно расходовать ресурсы тела.
— Мне понравилось, как ты их расходовал.
— Ах, нравилось! Ну, знаешь… — Рэй несколько минут лежал, с закрытыми глазами, придумывая, как бы её поинтереснее наказать за ехидство, но тут его тронули за плечо. Он поднял глаза. Рядом стоял дежурный по поезду, который спросил его:
— Вы будете есть горячее, приготовленное нами, или нужна печь, для разогрева собственной пищи.
— Полноценный обед, приготовленный вашими поварами.
— У нас три вида мяса и разные салаты.
— Мясо слипов, бульон и салаты на ваш выбор.
Дежурный ушёл, а Вир уставилась на Рэя.
— Рэй, что это было? Печь какая-то? Почему сюда, а не в ресторан.
— Ресторанов в поезде нет. Это же поезд дальнего следования! У всех разные возможности, к нам приедет термотележка с обедом, ты выберешь что захочешь, а к кому-то электропечь, — он заметил, как погрустнело её личико, и понял, что она сравнивает этот мир с тем другим, тёплым, в котором она родилась. — Котёнок, ехать долго, а кушать хочется. Мы должны пополнить ресурсы, которые изрядно потратили в «Притяжении».
В глаза королевы зажегся огонь, Рэй охнул, когда она хлопнула по его животу.
— Правильно! Надо подзаправиться, и быть готовому к следующему экстриму. Эх, жаль, что не удастся полетать, как тогда!
— Небеса! Котёнок, я с тобой всё время, как в полёте.
Вир стала неожиданно серьёзной.
— Рэй, но ведь мы летали! Я помню.
— Летали… Полёт, говорит о полном слиянии, до конца наших дней, — у него сел голос.
— Мне повезло! — она покусала губу, чтобы не заорать от избытка чувств. — Все женщины мечтают о такой любви. Мужчины другие.
— Ерунда, и женщины, и мужчины разные!
— А я и не спорю, — пробормотала она, вспомнив Рамсея. — Почему судьба подарила мне это? За что? Оказывается, я ничего не знала о себе.
— Ты не одинока, — он усмехнулся. — Я ведь тоже не всё знаю о себе. Знаешь, когда меня откопали из-под завалов, произошла странная история. Я тогда был обморожен, почти всё переломано. Толах-целители на мне испробовали все современные методики по регенерации. Я выздоровел, но потерял желание жить — никак не смог смириться, что родной брат пытался меня убить. Толах считали, что из-за зависти, а я не верил, искал иную причину этого поступка.
Вир всхлипнула, память напомнила ей о её брате, Рэй обнял её
— Прости, что заставил это пережить.
— Нет, рассказывай дальше. Сколько уже это лежит у тебя на сердце!
Рэй закрыл глаза от вновь пережитой боли и отчаяния.
— Меня подвергли специальной терапии.
— Ой! — у неё перехватило дыхание, она чувствовала его боль, как свою.
— Они обостряли нравственную боль до невозможности, чтобы потом освободиться от неё. А в результате начались галлюцинации.
— Ты уверен?
— Почему ты сомневаешься? — он, почему-то волнуясь, ждал ответа.
— Тара говорила, что ты нейрофизиолог и дорим.
— Ну и что?
— Доримов учат всю жизнь управлять своим телом и мозгом, говорила Тара. Я мало знаю об этом, но думаю, что твой мозг много умеет, — Вир посопела, но решилась продолжить. — Смотри, ведь «Притяжения» не было много лет, но ты узнал его. Наверно поэтому… мне кажется, ты смог бы определить, что это галлюцинации или нет.
— Я не узнал «Притяжение»… сам не узнал… Узнало моё тело, понимание пришло потом, но я так долго мечтал пережить это. В снах… грёзах… — он испуганно покосился на свою королеву, не улыбается ли та, но Вир устроила свою голову на его плече и молча слушала.
Он удивился, когда Вир прошептала:
— Удивительно, у нас столько общего! Я мечтала встретить любовь, но не знала, что это такое.
Рэй ожидал продолжения, но она молчала, тогда дорим решил освободиться от того, что так давно лежит камнем на душе.
— А знаешь, мой целитель-толах тоже считает, что это не галлюцинации, а что-то иное.
— Расскажи! — она приподнялась на локтях и заглянула ему в глаза, а там плавали тревога и сомнение, тогда она звонко поцеловала его в нос.
— А за что? И почему в нос? — он почувствовал себя мальчишкой.
— Меня дядя Слава так подбадривал, когда я сомневалась.
Рэй закрыл глаза, ему было неловко, его девочка, которая подарила ему счастье, старается подбодрить его. Он чмокнул её в щёку и решительно заговорил:
— Когда я закричал «Неужели братья могут завидовать? Почему? Он же мой брат!», и услышал, как кто-то почти то же кричал вместе со мной… — он помолчал, — и ещё я увидел листок необычной бумаги, в мелкую синюю
