проиграл. Последнее желание не сбылось. Почему? Я всегда верил, что напоследок всё должно получиться. Даже приговоренным к казни дают такую милость. Неужели я хуже обреченного на смерть преступника? Хотелось закричать, но пересохший рот не слушался.
– Дайте ему попить! – распорядился Евлампий.
Чашка подплыла к моим губам, и я жадно глотал воду.
– Он не мог выжить, – настаивал на своём архивариус. – Это противоречит законам мироздания. Это… Он…
– Да что ты понимаешь, чародей надутый, видишь, водичку лакает, живее всех живых! – встрял хранитель.
– Но он… у него… пробито сердце… – еле выдавил Мровкуб.
– Может, оно ему не нужно, – предположил Чича. – На Изумрудном острове обитает перепончатый пернатокрыл. Так у него четыре сердца, но он ни одним не пользуется, а кровь качает через…
– Да какая разница, главное, живой! – возразил голем.
– Это же не пернатокрыл, – расстроено заметил Мровкуб. – Клыки проткнули его насквозь через плечи, почти до самых тазобедренных костей, они непременно бы повредили все самые важные внутренние органы…
– У него очень быстрая регенерация и повышенный метаболизм, – допустил Евлампий.
– Но…
– На изумрудном острове…
– Я спать хочу, – тихим голосом пожаловался я.
Вода кончилась, и мне жутко надоело слушать их спор. Выжил – не выжил. Мог – не мог. Какая разница? От борта клетки, замотанный толстой веревкой, на меня испуганно смотрел Великий Свин. Я вытащил его с острова, а значит всё-таки победил. Первый раз за всю свою жалкую жизнь!
Глава 13. В стеклянном шаре
Иногда, чтобы узнать что-то важное, нужно сделать вид, что ничего не слышишь. Меня разбудил тихий разговор, и я мгновенно проснулся.
– Заклятье не позволит мне сказать ни слова, – прошептал Оливье, – но если он тот, кто я думаю, а после того, что было, трудно предположить что-то другое, то всех нас ждёт… – он кашлянул в кулак, – ждёт возвращение ужасающего прошлого.
– Что еще за страшилки? Какое прошлое? – встревожился голем.
– Они соберутся… – начал хранитель и задохнулся от сильного приступа.
Он перхал, с трудом вдыхая воздух и кряхтя.
– То же мне обет молчания, – насупился Евлампий.
Оливье продолжал кашлять, пока не осип.
– Я боюсь, что он первый, – еле слышно прохрипел он.
– Первый среди кого? Оборотней? Да он слишком молод, – не поверил голем. – Я его досконально изучил, ради источника, какая от него может быть угроза. Он…
– Не спит, – прервал хранитель сорванным голосом.
Я перевернулся на спину, потянувшись.
– Поспал бы еще, если бы вы не болтали, – проурчал я, разминая челюсти.
– Я… мы… обсуждали тут вчерашнее происшествие. Как ты себя чувствуешь? – спросил Евлампий.
Я поднял руки. Поводил плечами, прогнул спину и сел.
– Хорошо, – я почесал шею. – Саблезуб не сильно меня зацепил?
– Ха! – крякнул Оливье. – Почти не дотронулся. Проткнул немного. Всё тело насквозь!
Я усмехнулся.
– Хорошая шутка. Кажется, я начинаю врубаться в твой юмор.
Встав, я прошелся по каюте, присел, сделал несколько махов и взглянул на витраж. За потерявшим цвет прозрачным стеклом плескалось тёмное море, а ветер сбивал пенные буруны с высоких волн.
– Штормит, а я и не почувствовал.
– Ты и длинные зубы в своём теле не почувствовал, с чего бы это? – проворчал хранитель.
Я не стал спорить. Всё что случилось, пугало меня не меньше остальных, но я не хотел об этом думать. Одной страшной тайной больше, одной меньше, кому какая разница. Вся моя жизнь – сплошной засекреченный секрет. Что же теперь делать? Я и так едва удерживаюсь на краю. Стоит поддаться панике и всю жизнь проведу с медным котлом на голове. Я невольно взглянул на стол и замотал головой:
– Нет! Сначала я выполню обещание, а потом делайте со мной что хотите. Сдайте в Императорский университет исследований для опытов. Заприте в пыточную. Верните в резервацию.
Голем стыдливо опустил глаза.
– Мы не это имели в виду. Ты должен понять, мы очень испугались.
– Даже обычный оборотень это слишком много, а неубиваемый – вообще перебор, – заметил Оливье.
– Ещё бы, – легко согласился я.
– Иди завтракать, – глядя в сторону, сказал Евлампий.
– Одну минутку.
Я достал жёлтое перо и встряхнул. Пробежал глазами платную рубрику, замерев на последнем сообщении:
«Милому и искреннему. Было непросто, но мы вернулись. Ждём тебя рядом с лавкой Эстета. Поспеши! Целуем. Любим».
Я задрожал. Перечитал письмо ещё раз, и ещё раз.
– Они спаслись! – завопил я, подпрыгивая.
– Поздравляю! – в тон мне выкрикнул голем.
– У тебя новые проблемы, – поддакнул хранитель. – Две влюбленные в одного оборотня магички, хуже десятибалльного шторма!
Но мою радость ничего не могло испортить, я скакал и размахивал руками, как ребенок. На шум сбежались все. В дверь одновременно заглянули боцман и Мровкуб. Я даже почувствовал настороженный интерес гремлина.
– Они спаслись! – вопил я.
– Я же говорил, – усмехнулся Чича. – Что девочки сильные и со всем справятся.
– Как ты себя чувствуешь? – будто, между прочим, спросил архивариус.
– Я счастлив!
– Я про твоё здоровье, – уточнил он.
– На все сто! Только зверски голоден! Пора бы уже и подкрепиться!
Весело потолкавшись в дверном проеме, я выскочил на палубу.
– Счастье есть!
Залетев на кухню, я подхватил книгу рецептов и закружился.
– У тебя корешок светится, как новый! Ты что сменила обложку? Она прямо вся блестит. А страницы шуршат так нежно, что я весь дрожу! Ты самая прекрасная книга в тридцати мирах!
Я чуть не подбросил её к потолку, но вовремя остановился. Ласково провёл по переплёту и, ответив на искреннюю улыбку милой рожицы, поставил обратно на полку. Наскоро набил желудок и, прихватив с собой кусок вяленого мяса, выскочил обратно.
– До Черногорска далеко? – спросил я поднимающегося на мостик боцмана.
– Сутки, полтора.
– Нас там будут искать, – предупредил Мровкуб.
– Да пусть ищут, сколько влезет! Пора достать символ свободы! – воскликнул я.
– Я как раз раздумывал об этом, – закивал архивариус. – Мы обязательно справимся, если вы, юноша, отвлечёте огневика.
– Я?
– А кто же ещё? Как говорят в гильдии Иллюзий: «Чтобы построить магический квадрат нужна уйма времени, так что десять раз подумайте, так ли сильно он вам нужен». А чудовище ждать не будет! Оно заклятье даже через шар собьёт. Так что…
– А как же вы? – перебил я.
– Как говорил трусливый полководец, пряча меч и забираясь на дерево: «У меня другая задача». Чары сосредоточенности придётся поддерживать постоянно, иначе огневик отвлечётся и кого-нибудь слопает.
– Понятно, – расстроился я.
Не очень хотелось быть трусливым полководцем, но лезть в пасть к огневику тоже удовольствие сомнительное.
– Сам говорил, что не такой капитан и присваивать чужие победы не будешь! – прохрипел Оливье. – Вот и тащи символ
