Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
прогулки по большому яблоневому саду, когда маршалу не надо было уезжать по делу, он садился писать. Писал мемуары, воспоминания о своих боевых друзьях, статьи, рецензии на книги и фильмы по заказу редакций.
Во второй половине дня он принимал гостей — избирателей из далекой Армении, ветеранов войны, фронтовых друзей из других городов, людей искусства и литературы.
И засиживались они иногда до позднего вечера.
Из музыкантов Баграмян очень любил Арама Ильича Хачатуряна. «Хачатурян — вулкан, который еще не все изверг, — говорил он. — Мне кажется, свой шедевр он еще создаст…»
Хачатурян, автор Второй симфонии и симфонической поэмы «Сталинградская битва», в свою очередь, глубоко уважал Баграмяна как полководца и человека. «О войне и о героях еще напишу, — как-то сказал Арам Ильич, — не знаю, что это будет — симфония, поэма, а может, оратория. Но знаю, что это будет нечто героическое о народе-победителе, о воинах и полководцах, о мужестве и храбрости…
И каждый раз, когда встречаюсь с Иваном Христофоровичем, я чувствую себя в долгу перед ним».
Народный художник СССР Налбандян вспоминает:
— С Иваном Христофоровичем я познакомился после войны, в 1946 году, в Риге. Он сразу пленил меня своей человечностью, вниманием, добротой. Когда он согласился, чтобы я писал его портрет, возник вопрос — как. Мы с ним обсудили этот вопрос и пришли к выводу: в шинели. Тем более на дворе была зима. Хотелось ближе к натуре.
Через две недели работа была завершена — Иван Христофорович изображен во весь рост в шипели…
С тех пор у нас продолжалась дружба.
Спустя восемь лет я написал новый портрет Баграмяна в 1954 году. Этот портрет сейчас находится в Музее революции в Армении.
Третий раз я написал маршала в 1981 году, на даче в Баковке. В этот раз я увидел его задумчивым, озабоченным, но по-прежнему добрым, спокойным, уверенным.
К каждому новому портрету мною было сделано много зарисовок. И каждый раз в этом необыкновенно мудром человеке находил я что-то новое, интересное, что и пытался воспроизвести на холсте.
Композитор Экимян говорит:
— С тех пор как мне посчастливилось познакомиться с Баграмяном, он стал для меня самым дорогим человеком, своеобразным камертоном. Я часто приезжал к нему со своими песнями. Иногда он становился первым их слушателем. Иван Христофорович очень любил песню, народную песню, тонко чувствовал мелодию.
Баграмян подтверждает это:
— Я очень люблю песни Алексея Экимяна. Они мне нравятся задушевностью, искренностью, мелодичностью. Многие из них настолько близки и нравятся, что мне кажется, я их слышал очень давно, еще в раннем детстве…
Песня должна схватывать за душу, мелодия должна запомниться надолго, навязчиво преследовать тебя. Вот такая песня остается в народе, народ её поет…
Художник Федор Митрофанович Коняхин юношей попал на фронт. Демобилизовавшись, после войны с отличием закончил Московский государственный художественный институт им. В.И. Сурикова. Посвятив себя живописи, он много ездил по стране. Темой его творчества стали пейзажи и люди советской Родины, сильные и духом, и физически. Много он писал о войне, о героях военной поры. Это были портреты военачальников, ветеранов войны, людей мирного труда.
Он написал портрет и Баграмяна.
— Я всегда стремился показать богатство души людей, судьба которых меня волновала, — говорил Федор Митрофанович. — Это удавалось только большим трудом, постижением в процессе общения. Помню волнение, с которым я шел на первую встречу с Баграмяном. Но потом, после одного-двух сеансов я был удивлен, насколько он был человечен, добр, мудр, тактичен, деликатен со всеми. Домашняя обстановка, где мы работали, располагала к общению. Иван Христофорович оказался человеком большой, многосторонней культуры, знакомым со многими художниками и писателями. Мы много говорили о предназначении искусства, и он неизменно проявлял тонкое знание этого предмета.
Так создавался на полотне образ человека мудрого и воинственного, но очень доброго, внимательного, хлебосольного.
Довелось мне наблюдать и интересные эпизоды из повседневной жизни. Однажды пришла к нему девушка и попросила книгу мемуаров для больного отца, воевавшего на его фронте. Он с большой охотой подарил ее. Многим помогал он своим авторитетом.
Иван Христофорович особенно приветливо встречал ветеранов, участников войны, любил их по-братски. Это видно из его слов, сказанных однажды при выступлении по Центральному телевидению:
— Сердце радуется каждый раз, когда я вижу ветеранов в строю. Так держать! Это говорит вам ваш бывший командующий. Мы должны жить и здравствовать, чтобы рассказать подрастающему поколению о революционных и ратных подвигах наших людей, грудью своей отстоявших свободу и независимость любимой Отчизны в ожесточенной битве с фашизмом.
Мы с честью вышли из этой жестокой борьбы, вышли сильными, обогащенными военным и жизненным опытом.
…Много лет прошло с тех памятных, незабываемых лет. Ваш героический подвиг никогда не забудется. Он сохранится вечно в памяти народной.
Как быстро пролетело время, друзья! Словно вчера это было. Мы все — молодые, красивые, крепкие… Впрочем, мы и сейчас крепки духом и нашей фронтовой, нерушимой дружбой.
Иван Христофорович хорошо играл в шахматы. Не любил проигрывать. Но, даже сражаясь с чемпионом мира Тиграном Петросяном, замечая, что «противник» начинает играть «снисходительно», заявлял:
— Если вы и дальше будете так играть, я прекращаю партию.
Он вообще любил спорт. Утром занимался гимнастикой. Много времени уделял ходьбе. Любил футбол. Часто бывал на стадионе. Ездил на стадион со своим земляком, Главным маршалом Бронетанковых войск Амазасном Хачатуровичем Бабаджаняном. Он болел за московский «Спартак», Бабаджанян — за ЦСКА. А за «Арарат» болели вместе.
Надо сказать и о нелегких депутатских обязанностях. Знаю об этом не понаслышке, самого дважды удостоили такого почетного звания. Баграмян был бессменным депутатом Верховного Совета СССР с 1946 года. К нему приходили сотни избирателей (и не избирателей), и все с такими просьбами и проблемами, которых никто, кроме депутата, разрешить не может. И он решал! Но, кроме личных общений, шла еще и огромная почта.
Писали со всех концов страны: из Латвии, с Дальнего Востока, из Сибири и, конечно, из Армении…
Это были письма друзей, однополчан, письма-воспоминания фронтовиков, пожелавших поздравить своего бывшего командующего фронтом с юбилейной датой или праздником, письма-отзывы на книги-воспоминания маршала о войне, письма-просьбы от различных учреждений, колхозов, от ветеранов войны оказать содействие в решении того или иного вопроса: жилищного, устройства на работу, приема в военное училище, до самого простого, вплоть до приобретения мебели…
И ни одно письмо не было оставлено без ответа.
Со свойственной ему добросовестностью Баграмян вникал в суть вопроса, просьбы и на своем депутатском бланке обращался в соответствующие организации. И вопросы решались.
Тогда к маршалу шли письма благодарности.
— Депутат — избранник народа, —
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
