потом выдавать себя за свою несуществующую сестру?..
Нет, как ни покрути, тут в любом случае получается нелепейшая дичь…
Однако это самое сестринство — все-таки максимально убедительная версия. Или мне просто хочется так думать? Мне хочется верить, что Валя не может быть Варей…
Варя, моя Варя была самой милой, самой доброй, самой деликатной… Могла ли она оказаться подлой обманщицей?
Нет! И это внутреннее убеждение для меня превыше чьих угодно свидетельств. Если только…
Если только я не обманываю сам себя. Черт! Опять все по второму кругу… Вернее, это замкнутый круг, который, кажется, и нельзя разомкнуть.
Но если я не разомкну его, я сойду с ума. Или как минимум навсегда возненавижу жизнь. Или охладею к ней. Это, в сущности, одно и то же. И первое, и второе, и третье.
И еще я ощущаю здесь вконец идиотское присутствие какой-то якобы мистики. Словно я сам накликал на себя всю эту чертовщину. Написал туманный модернистский сценарий про двух похожих девушек — вот они и свалились мне на голову. Мысли материализуются, как уверяют мистические олухи.
А вот мне не хочется быть олухом. Ни мистическим, ни кинематографическим, ни реалистическим. Я должен во всем разобраться. Должен. И я разберусь.
114
— Что ж, — не своим голосом сказал я Жанне, — большое вам спасибо. Если у меня появятся какие-то вопросы, я вам позвоню, ладно?
Я стал медленно привставать со стула, словно не решался уйти. Примерно так и было: я ждал, что Жанна вдруг вспомнит еще что-то важное.
Сама девушка, однако, уже и не думала ни о чем вспоминать. Ее, как видно, полностью поглотила мысль, что к ней в гости пришел кинорежиссер и что это, возможно, счастливейший случай, которым грех не воспользоваться.
Я понял это слишком поздно.
— Вы никуда не торопитесь? — спросила Жанна, когда я уже полностью встал со стула. Это прозвучало не столько как вопрос, сколько как утверждение. И, поддавшись настоянию девушки, я отрицательно помотал головой. — Тогда посидите еще, — с радушной улыбкой предложила собеседница.
И я повиновался. Достал следующую сигарету, дал еще одну Жанне…
— А признайтесь, — с лукавой улыбкой произнесла она, — вы ожидали, что я буду похожа на свою тезку?
— На какую? — недоуменно спросил я. — На Жанну д’Арк?
— Ха-ха, нет, — рассмеялась девушка. — Я об актрисе. Подсказываю: у нас с ней не только одинаковое имя, но и фамилии похожие.
Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить, что за фамилия у этой Вариной подруги. Совершенно вылетело из головы…
— Ну что же вы, — разочарованно протянула Жанна. — Прохорова я.
— А, понял, — без энтузиазма отозвался я. — Вы на Жанну Прохоренко намекали.
— Да, — снова расплылась в улыбке девушка. — Но, кроме этого совпадения, между нами нет совершенно ничего общего, правда ведь? И вообще она мне не нравится. Мне гораздо больше нравится Жанна Болотова. Хотя на нее я тоже не похожа…
— М-да, — сказал я, чтобы что-нибудь сказать.
— Я еще ни разу не снималась в кино, — продолжала девушка. Эта ее фраза была брошена как бы между прочим. Но, конечно, было понятно, что на деле Жанна с затаенным сердцем ждет, что я сейчас вдруг вскину брови и бодро произнесу: «Никогда не снимались? Да что вы! Ну так мы это исправим. У меня в новом фильме как раз есть одна роль… В общем, приглашаю вас на пробы».
Но я этого не сказал. Не хотелось врать. Никогда я не вел себя так по-скотски, как некоторые мои коллеги, направо и налево разбрасывающиеся пустыми обещаниями кого-либо снять в следующем фильме или просто «пристроить в кино».
— Я слышала, что у каждого режиссера, — Жанна говорила все бойчее и увлеченнее, — есть излюбленный типаж актрисы. Именно актрисы, а не актера, потому что ведь режиссеры — почти все мужчины. И актеров они могут снимать самых разных, а на главные женские роли предпочитают брать схожие типажи. Это так?
— Отчасти так, — отвечал я. — А отчасти такое впечатление — от того, что многие режиссеры снимают в своих фильмах своих же жен. Вот и кажется, что у режиссера имярек есть излюбленный типаж. А на самом деле у него просто есть жена-актриса — может, даже не такая уж излюбленная…
— Интересно, — хмыкнула Жанна. — А вы женаты?.. То есть извините, это не мое дело, конечно…
— Я не женат, — спокойно ответил я.
— И у вас, значит, нет предпочитаемого женского типажа?
— У меня как раз есть, — вздохнул я.
— И что это за типаж? — продолжала выпытывать Жанна.
— Этому типажу на все сто соответствовала Варвара Армагерова, — печально изрек я.
— Ах, ну да. — Жанна несколько сконфузилась или изобразила конфуз. — Я могла бы и сама догадаться… К сожалению, на Варю я тоже совсем не похожа.
— Ну почему же «к сожалению»? — машинально возразил я.
Жанна моментально вернулась в свое оживленное состояние:
— Потому что тогда, может быть, и я у вас бы снялась…
115
— Ладно, я, пожалуй, пойду, — сделал я следующую попытку попрощаться. Однако со стула на этот раз не встал, Жанна вновь меня удержала.
— Ну побудьте еще немного, вы же не торопитесь. — Она даже умоляюще сложила ладони.
— Не тороплюсь, — подтвердил я, опять-таки извлекая из кармана сигареты.
Теперь Жанна даже отказалась курить со мной — настолько ее занял наш разговор. Вернее будет сказать, ее монолог. Впрочем, окончательно удалившись от темы моего визита к ней, Жанна, как ни странно, сумела заставить меня быть более словоохотливым.
— Знаете, я так люблю кино, а об этом совершенно не с кем поговорить… — произнесла вдруг она, заискивающе глядя мне в глаза.
Я заставил себя слегка рассмеяться:
— Ну что вы! Кто сейчас не любит кино? Покажите мне такого человека…
— Да нет, кино-то все любят, а вот поговорить о нем не с кем.
— Не соглашусь, — помотал я головой. — Это самая универсальная тема. И самая простейшая. Даже дети в состоянии толково рассуждать о кино. Так что это такая объединяющая всех вещь, подобной которой вообще еще никогда в истории не было…
— Ну хорошо, — сдалась Жанна. — Однако именно по этой причине люди, работающие в кино, вызывают всеобщий интерес. Уж с этим вы согласитесь?
— Вероятно, — вяло ответил я.
— Вы, конечно, и по себе это знаете…
— Да, особенно сейчас…
Жанна пропустила мимо ушей этот намек и, как ни в чем не бывало, продолжала:
— А вот вы не находите, что наш советский зритель сейчас очень растет?
— В каком то есть смысле?
— Ну, что люди, зрители становятся все умнее — и кинематографу подчас трудно за ними поспевать.
— Все
