Это открытие привело Мерфиона в ярость и вместе с тем глубже посеяло страх.
Его существование превратилось в постоянную схватку с самим собой. Ему в буквальном смысле приходилось отвоевывать каждый кусочек своего «Я» у Пламенного. И так изо дня в день.
Пока совершенно внезапно его взору не предстали странные, чужие, образы. Огромный город с белокаменной башней в центре, пьедестал, на котором лежала золотая корона, словно сделанная из стеблей какого-то растения. Мерфион не понимал, почему это видит, но это привело Опустошителя в странный восторг и трепет. Особенно вид короны.
«Идем!» — приказал Пламенный.
— Куда?
«Туда. В Белую Башню».
— Белую Башню? Нет… я не собираюсь идти туда. Ни за что.
«Белая Башня ждет» — продолжал только одному Мерфиону видимый собеседник.
— Нет! — воскликнул Мерфион, и Лейва, лежащая на постели, вздрогнула и отодвинулась к дальней стене. В такие моменты она боялась его сильнее всего. — Я не пойду никуда…
Но Пламенный не просил, он приказывал. В этот раз, чтобы причинить боль, Пламенному даже не нужно было прикасаться к Мерфиону. Он просто взглянул, и разумный Опустошитель закричал, рухнув на колени. Его одновременно словно рвали на куски невидимые руки и жгли коленным железом.
Он кричал, бился головой о пол, заставляя хрупкий камень трещать.
И все же он выдержал. Несмотря на все, что сделал Пламенный, Мерфион выдержал, не поддался, и это заставило его рассмеяться полным безумия смехом.
Его незримый собеседник не выглядел расстроенным или раздосадованным. Он, как и прежде, безразлично смотрел на Опустошителя сверху вниз взглядом, полным призрения и раздражения.
— Ты мной не управляешь! — рассмеялся Мерфион.
В тот момент Мерифону показалось, что Пламенный рассмеялся, и… просто указал пальцем на дверь, ведущую из его покоев. Опустошитель поднялся на ноги, сделал шаг к двери, но остановился.
Нет, его так просто не подловишь.
— Лейва! — воскликнул Мерфион, отчего его покорная женщина вздрогнула и испуганно втянула голову в плечи. Она смотрела на него глазами, полными ужаса, и тем не менее поднялась. — Открой ту дверь.
— Открыть? — не поняла она.
— Просто сделай это.
В конце концов Лейва подчинилась. Она поднялась с кровати и медленными шагами направилась к двери, повернула ручку и отворила её с легкой опаской. Мгновение, и она замерла, не веря своим глазам. Не верил и Мерфион.
За дверью должен был находиться коридор, ведущий прямиком к лестнице на первый этаж, но вместо этого там была улица. Улица древнего и почти полностью разрушенного города.
— Как это возможно? — даже Лейва была ошарашена подобным, а Мерфион чуть было не взвыл от собственного бессилия. Пламенный вновь его обхитрил, заставил использовать силу, даже не осознавая этого.
Мерфион направился к двери, оттолкнув женщину и освободив тем самым себе путь. Лейва упала, но не издала при этом не звука. В её взгляде даже промелькнуло что-то вроде облегчения.
Опустошитель оказался в том самом городе, который видел в видении. Городе, в центре которого возвышалась огромная белая башня. И в то же время он был другим. В видении тот представлялся ему прекрасным, цветущим и полным жизни, а сейчас он был мертв. Лишь ветер гулял по пустым улицам с покосившимися и полуразрушенными домами.
— Что… Что это за место?.. — тихо, почти шепотом спросила Лейва, тоже покинув спальню.
— Я не знаю.
И Мерфион не лгал. Он понятия не имел, где именно оказался, знал лишь, что он находится на другой стороне, в мире, откуда он родом. Оставалось лишь выяснить, с какой целью Пламенный привел его сюда.
Стоило подумать о нем, как призрачное существо появилось неподалеку, всем своим видом показывая, что ждет только его.
— Нет, — прорычал Мерфион и попытался коснуться силы Дарвина, чтобы открыть портал, ведущий обратно в их мир, но ничего не вышло. Его собственная сила предала его.
Пламенный ждал.
— Хорошо… будь по-твоему… — сдался Мерфион и плетущейся походкой пошел следом.
Больше Мерфион не сопротивлялся. Пламенный всегда получает чего хочет, и сопротивления не приносят ничего кроме боли. Очень быстро Мерфион понял, что Пламенный ведет его прямиком к белой башне, и чем ближе они подходили, тем тревожнее становилось разумному опустошителю.
По пути ему время от времени попадались менее развитые собратья, но они старались держаться от него подальше. Чувствовали его силу, голод и, к счастью для Мерфиона, только это.
Лейва следовала за ним почти след в след. Она опасалась задавать вопросы, покорно принимая свою участь. Мерфион едва не рассмеялся, внезапно осознав, что она тоже следует за Пламенным, сама того не понимая.
В конце концов они оказались на пороге белой башни и зашли внутрь. Здание было разорено, но внутри ещё хватало свидетельств прошлого величия. Мозаичные картины на полу и на стенах, искусная резьба на камне, придающая внутренним колоннам определенный шарм.
А затем начался подъем, долгий и практически бесконечный. Возможно, когда-то в этом здании и был лифт, но сейчас приходилось преодолевать расстояние на своих двоих. Шаг за шагом они поднимались, пока не оказались на самой вершине.
Пламенный привел их к просторному помещению, соседствующему с выходом на огромную смотровую площадку, откуда открывался невероятный вид на город. Возможно, в прошлом жители этой башни устраивали тут какие-нибудь мероприятия. Ужинали, наблюдая за простым людом с высоты птичьего полета, или танцевали до самого рассвета.
Но все это оставалось в далеком прошлом. Пламенный привел их вовсе не любоваться видом, а к странному, казавшемуся совершенно лишним каменному постаменту, на котором лежала золотая корона.
Один вид этого предмета заставил Мерфиона трепетать, да и Лейва ощутила исходящую от неё силу.
— Что это за вещь?! Почему от неё исходит такая сила?! — не то в ужасе, не то в восхищении воскликнула старая богиня.
Мерфион не знал ответов на оба вопроса. Пламенный замер в паре шагов от короны и указал своему «рабу» на эту вещь.
— Хочешь, чтобы я её взял?..
Глупый вопрос. Мерфион всегда знал, чего хочет Пламенный. Он ощущал его желания каждой клеточкой своего тела, даже без слов. Ему достаточно было пошевелить пальцем, и Мерфион как послушная марионетка сделает все, что нужно.
Пройдя вперед, Мерфион оказался перед странной короной и протянул руку, чтобы её взять, но стоило кончику пальца коснуться металлической поверхности, как разумного опустошителя отбросило назад, впечатав в каменную стену, а он сам ощутил такую нестерпимую боль, что он скорчился на полу, наблюдая, как его правая рука превращается в труху.
