думала, что так будет, но это так. Ты мне гораздо симпатичнее и гораздо дороже во всех отношениях. Но я постоянно говорю тебе об этом, не так ли? Тебе не надоело меня слушать? Нет? Ты уверен в этом? Точно-точно уверен? – Розамонда серьезно посмотрела на мужа с улыбкой на губах и слезами, все еще блестевшими в глазах. В этот момент ребенок слегка зашевелился в кроватке и отвлек ее внимание. Она поправила на нем одеяло, некоторое время молча наблюдала за ним, затем снова села на табурет у ног Леонарда. – Малыш повернулся к тебе. Рассказать тебе, как он выглядит, какая у него кровать и как обставлена комната?
Не дожидаясь ответа, она начала описывать внешность ребенка с удивительной наблюдательностью. Пока она говорила, к ней вернулось хорошее настроение, и на лице вновь появилось счастливое выражение. К тому времени, когда няня вернулась на пост, Розамонда с привычной живостью развлекала мужа разговором.
Когда они вернулись в гостиную, она села за рояль.
– Время вечернего концерта, – сказала она мужу, – иначе я опять буду говорить на запретную тему – о Миртовой комнате.
Она сыграла несколько любимых мелодий мужа – и под ее пальцами они оживали в причудливом сочетании их оригинального очарования и ее необычайного исполнения. Последним Розамонда сыграла вальс Вебера – любимое произведение Леонарда, которое она всегда оставляла для завершения вечернего представления.
Дольше обыкновенного звучали грустные финальные аккорды, но вдруг она встала и поспешно подошла к камину.
– Как вдруг стало холодно! – сказала она, опускаясь на колени на ковре и протягивая руки к огню.
– Правда? – удивился Леонард. – Я не чувствую никакой перемены.
– Может быть, я простудилась, а может быть, – прибавила она с тревожным смешком, – ветер, предшествующий появлению привидения северных комнат, подул на меня. Я почувствовала внезапный озноб, когда играла последние такты.
– Глупости, Розамонда! Ты просто переутомилась и перевозбудилась. Скажи горничной, чтобы она приготовила тебе горячего вина с водой, и не теряя времени ложись в постель.
Розамонда придвинулась ближе к огню.
– Хорошо, что я не суеверна, а то бы я подумала, что мне суждено повстречать привидение.
Глава IV
На краю пропасти
Первая ночь в Портдженне прошла без всякого шума и беспокойства. Никакое привидение ни во сне, ни наяву не тревожило Розамонду. Она проснулась по обыкновению веселая и здоровая и перед завтраком вышла в западный сад.
Небо было затянуто тучами, и ветер капризно менял направление. Во время прогулки Розамонда встретила садовника и спросила, что он думает о погоде. Тот ответил, что, может быть, к обеду опять пойдет дождь, но если только он не ошибется, завтрашний день будет жарким.
– Скажите мне, пожалуйста, – сказала Розамонда, – вы когда-нибудь слышали о Миртовой комнате?
В то утро она решила не упускать ни малейшего шанса разгадать тайну и опросить всех, и начала с садовника.
– Нет, госпожа, никогда не слышал, – ответил тот. – Но название очень подходящее, ведь мирт в изобилии растет в наших краях.
– А есть ли он на северной стороне дома? – Розамонда подумала, что может удастся узнать расположение комнаты по признакам снаружи здания. – Может, растет где-то под окнами?
– Я никогда не видел там ничего, кроме сорняков и мусора, – ответил садовник.
В это самое время раздался звонок к завтраку, и Розамонда вернулась в дом. Но она твердо решила после осмотреть северную часть сада, и если найдется там хоть намек на миртовый куст, комната, рядом с которой он растет, будет тут же открыта. Она сообщила этот план мужу. Он похвалил ее за находчивость, но признался, что не имеет большой надежды на успех, если садовник сказал, что там сплошные сорняки.
Только завтрак окончился, Розамонда позвонила в колокольчик и попросила вызвать садовника и приготовить ключи от северных комнат. Слуга мистера Фрэнкленда как раз принес утреннюю почту, и Розамонда с нетерпением взялась за письма, воскликнув:
– Штемпель Лонг-Бекли! Новости от викария!
Распечатав письмо, она с нетерпением прочла его, а потом вдруг уронила на колени. Лицо ее сияло.
– Ленни! В этом письме такие новости, которые с ума могут свести! У меня даже дыхание перехватило!
– Прочти его, – попросил мистер Фрэнкленд, – пожалуйста, прочти его вслух.
Розамонда стала читать дрожащим голосом. Доктор Ченнери сообщал прежде всего, что его послание к Тревертону осталось без ответа; но что несмотря на это, оно принесло такие результаты, каких никто никогда не мог предвидеть. Он приложил копию сообщения, полученного от его доверенного в Лондоне. Это был подробный отчет о беседе, состоявшейся между слугой мистера Тревертона и посыльным доктора Ченнери. Как оказалось, Шроул предал слова своего хозяина и предъявил разорванное письмо викария. Но затем он продемонстрировал копию плана дома и сообщил, что готов с ней расстаться за пять фунтов. Посыльный объяснил, что не имеет права выкупать документ, и посоветовал слуге мистера Тревертона подождать доверенного доктора Ченнери. После некоторых колебаний Шроул решил так и сделать. Доверенный доктора Ченнери тут же написал ему письмо, упомянув в постскриптуме, что видел план и убедился, что на нем действительно указано расположение дверей, лестниц и комнат с указанием их названий.
И теперь в письме мистеру и миссис Фрэнкленд викарий сообщал, что дальнейший ход действий остается на их полное усмотрение. Он уже скомпрометировал себя, безуспешно обратившись к Эндрю Тревертону, и решил, что не может рисковать, выражая свое мнение или давая какие-либо советы, теперь, когда дело приняло совершенно новый оборот. Он был уверен, что его молодые друзья придут к мудрому и правильному решению после того, как хорошенько обдумают этот вопрос во всех его аспектах. Так что он проинструктировал своего поверенного ничего не предпринимать, пока не будет известий от мистера Фрэнкленда.
– Указания! – воскликнула Розамонда, в сильном волнении скомкав письмо, как только дочитала его до конца. – Все наши указания могут быть написаны в одну минуту и прочтены в секунду. Что доктор понимает под словами: «обдумать хорошенько?» Конечно, мы заплатим пять фунтов стерлингов и пусть нам отправят план дома!
Мистер Фрэнкленд серьезно покачал головой.
– Это совершенно невозможно. Если ты задумаешься на минуту, моя дорогая, ты, конечно, поймешь, не может быть и речи о том, чтобы покупать у слуги документ, который он тайно добыл из библиотеки господина.
– О, милый, не говори этого! – умоляла Розамонда, потрясенная решением мужа. – Что плохого мы сделаем, если отдадим этому человеку его пять фунтов? Он только сделал копию плана – он ничего не украл.
– По моему мнению, он украл информацию, – заметил Леонард.
– Ну хорошо, – продолжала настаивать Розамонда, – но какой в том вред его хозяину? По моему
