польку.
Видимо, эта группа врачей и стала ядром подпольной организации, которая была создана в условиях жесточайшего террора во второй половине сорокового года. По замыслу эта организация должна была в какой-то мере парализовать действия оккупантов. Но для этого нужно было располагать оружием особой силы, безотказности и нераспознаваемости. В организации, во главе которой стал доктор Виташек, было много талантливых научных работников: врачей, инженеров, лаборантов, аптекарей — они могли создать такое оружие.
Нужны были базовые точки — лаборатории. Были и лаборатории. Они находились в самых разных и неожиданных местах: в частных квартирах, в тайниках частных мастерских, в цехах химической фабрики, в… банях, наконец. И производили с огромным риском «тайную бронь».
Например, миниатюрные термитные бомбы такой силы, что против них не могли устоять и огнестойкие материалы. Причем запальник был сконструирован так, что действие бомбы начиналось по истечении длительного времени. Подложенная в воинский эшелон, эта бомба взрывалась далеко от Познани. И пожар начинался вдали от Познани, что дезориентировало гестапо. Особые химические составы — приготовлялись они по рецептам доктора Виташка. Одни из них, добавленные к любому виду топлива, вызывали структурные изменения в металле, из которого были изготовлены двигатели внутреннего сгорания, и выводили их из строя. Другие… Другие, не давая явных признаков отравления, приводили постепенно, в зависимости от дозы, к полному распаду человеческого организма.
Входившие в организацию кельнеры, те, что работали в ресторанах и различных кафе для немцев, приводили в исполнение при помощи этих ядов смертные приговоры, которые организация выносила гестаповцам, деятелям абвера, высоким военным чинам, отправлявшимся на советско-германский фронт. Другие, работая в польских локалах — местах, которые дозволено было посещать полякам, таким же путем ликвидировали конфидентов гестапо.
Подпольная организация просуществовала около двух лет. В апреле сорок второго года в силу трагического стечения обстоятельств, а также, видимо, благодаря сопоставлению многочисленных фактов диверсий, которые гестапо не удавалось раскрыть в течение длительного времени, были арестованы доктор Виташек и его ближайшие сотрудники — соратники по борьбе.
Следствие продолжалось несколько месяцев. В январе сорок третьего года Франциск Виташек и его товарищи были приговорены к смертной казни через повешение. Незадолго до казни в казематы Восьмого форта, где находились в заключении виташковцы, прибыла высокая комиссия из Берлина. Прибыла специально для переговоров с осужденным Франциском Виташком. Оружие, которым располагала его подпольная группа, при тщательном изучении оказалось чрезвычайно оригинальным и эффективным. Однако секреты его изготовления не удалось раскрыть полностью, и доктору Виташку была предложена жизнь.
Жизнь. Свобода. Безопасность. Обеспеченность и благополучие семьи. Все это — в обмен на сотрудничество.
В специальных лабораториях в Берлине доктор Виташек должен был производить те самые препараты, которые он применял против гитлеровцев. Но теперь они должны были стать их оружием.
Доктор Виташек ответил отказом.
Тогда ему было сказано: высокая договаривающаяся сторона уполномочена дать ему полную гарантию, что его оружие не будет использовано ни против поляков, ни против воюющего Запада. А лишь против русских. И выражена была надежда, что не может же доктор Виташек, человек безусловно интеллигентный, относиться с сочувствием к большевикам…
«Выбирайте!» — сказал гестаповец.
Франциск Виташек выбрал. Вместе с другими виташковцами он был казнен в январе 43-го года в подвалах Восьмого форта старой Познанской крепости.
Забегая вперед, скажу, что в сорок пятом году после освобождения Познани в тайниках Института судебной медицины были обнаружены три стеклянные банки, где в специальных растворах находились отсеченные головы доктора Виташка и двух казненных вместе с ним его товарищей: доктора Гюнтнера и лаборантки Сони Гужей.
На банке, в которой хранилась голова доктора Виташка, был надпись: «Голова интеллигентного польского массового убийцы».
Оказалось, что, когда в крематорий привезли тела тридцати казненных виташковцев, находившийся в крематории немец — профессор анатомии приказал отсечь эти головы и направить их для исследования мозга в Институт судебной медицины. Переправить было поручено сотруднику — поляку. Ему удалось утаить останки казненных и сохранить их вплоть до изгнания оккупантов.
Останки доктора Виташка и его товарищей были торжественно захоронены в ноябре сорок пятого.
«Они были погребены на кладбище героев, на склонах крепости Познанской, где были погребены солдаты советские, погибшие в боях за освобождение города, где покоились также познанские добровольцы, которые бок о бок с Советской Армией боролись против немцев…»
Так пишет Генрик Тыцнер. Но это год сорок пятый. Вернемся в год сорок третий.
После казни тридцати виташковцев гестапо арестовало их семьи и близких родственников. Из семьи Виташек были арестованы жена Франциска, Галина Виташек, его мать и три брата.
Арестованных — их было 70 человек — заключили поначалу в Восьмой форт, а позже вывезли в Освенцим, где большинство из них и погибло.
После ареста матери детей Виташек поделили между собой ее родные. Трое были увезены из Познани, в городе же, в семье одного из братьев Галины Виташек, оставались Алодия и Дарийка.
В ноябре 43-го года гестаповцы забрали Алодию и Дарийку. И транспортом, в котором находились дети других казненных виташковцев, а также виташковцев из Мосина, вывезли в «Полен Югендфервандлагер»…
Самым маленьким среди этих детей был Марек Закревский из Мосина. Ему едва минуло три года.
«Никто не мог бы представить себе, как этот ребенок отчаивался, — вспоминает Богдан Кончак, которого привезли в „Полен Югендфервандлагер“ тем же транспортом. — Как плакал за мамой, непременно хотел к маме. Мы все хотели к своим матерям, но мы были старше Марека и раньше, чем он, смирились со своей тяжелой судьбой».
В «Полен Югендфервандлагер» Алодия и Дарийка пробыли около шести недель. От времени, проведенного в лагере, остались в их памяти деревянные двухэтажные лежаки, на которых спали по нескольку детей, жидкие серые одеяла. Неприютность. Холод. Немецкий язык, которого они не понимали. И… две куклы, сделанные из тряпок, видимо специально для них. Кукол этих им тайно принесли польки, работавшие в другом бараке.
Потом Виташкувен «испытывали на расу» и увезли в ССхейм[12] в Калише — один из германизационных пунктов, созданных в Польше для детей. Надзирательницами в Калише были немецкие монахини. Язык немецкий. А дети польские. Но им запрещалось говорить на польском языке. Они должны были позабыть родной язык. И родину. И родителей. Должны были забыть, что они — поляки.
Из Калиша Алодию и Дарийку вывезли в ССхейм в Полчине. Это была уже Германия.
«О Полчине помню больше, — пишет Алодия Виташек в своих воспоминаниях о годах германизации. — Это было учреждение, из которого детей отдавали непосредственно в немецкие семьи. Мы размещались на первом этаже, в
