сукин сын!
Я ответил ему словами одного из американских президентов:
— Может ты и сукин сын, Анатольич… Но ты НАШ сукин сын!
Глава 25,
в которой появляется коза Маркиза
Нет пророка в своем отечестве? Ну, не только пророка. В своем отечестве нет художника, нет писателя, нет композитора, музыканта-виртуоза, нет скульптора и философа… Кто скульптор? Яша Бьянчик? Да ну, глупости всё это. Ну выпиливает он там что-то из дерева, заставил колодами весь двор… Лучше бы вышку заочно окончил и инженером стал… Ах, в Москве выставка была? Ну, бывает. А у Михайловны кошка родила аж двенадцать котят!
Кто виртуоз? Антошкин? Ну да, ходит всё со своей гармошкой. Не гармошка, а баян? Да хоть аккордеон. Почему неженатый этот твой Антошкин, если такой молодец? Вон у Мордашова шесть детей и все — девочки, вот тот виртуоз! В Вене занял первое место? И что, трактор подарили? Нет? А Петровичу из Демехов подарили, он две тысячи тонн намолотил.
И ходят эти скульпторы и музыканты по улицам провинциальных городишек, и не берет у них никто автографов и на шеи фанатки не вешаются. Стоит художник в очереди, выбирает кусок говядины чтоб поменьше жира, а присмотришься — это ж Тищенко, знаменитый художник! Но это он там, в столицах знаменитый, на выставках своих. А здесь…
— Очередь у дверей начинается, товарищ!
— Да я просто посмотрю, что тут…
— Да тут все просто посмотрят!
И хорошо, и правильно. Он потому и живет в провинции, этот скульптор-художник-виртуоз. Чтобы вот так вот в очереди стоять и с народом ругаться. Сплошное вдохновение и идеи для творчества. А то как отдалиться местный гений от корней, порвет с народом, перестанет на работу ходить — плитку там класть, или детей в школе учить, или такси водить, и оглянуться не успеет, как творчество становится выхолощенным, неинтересным, однообразным…
Как вариант — пользоваться чужим опытом, вдохновляться чужой работой и чужими переживаниями… Но это — совсем другая история.
Я закончил цикл статей о талантливых земляках к середине декабря. Рубрика называлась «Не только о работе», и я просто обалдел от того, сколько настоящих, а не дутых как в клубе горе-литераторов у Патронкина, знаменитостей живет в Дубровице! Я со своими несчастными статейками плелся где-то в хвосте списка, да и что такое газетная статья? Так, ветка, которую несет река советской прессы.
А это были люди совсем другого пошиба! Один выложил мозаикой целую станцию метро в Москве, второй играл в фильме про «Неуловимых», третий создал собственное направление в декоративно-прикладном искусстве, четвертая — издала книгу со сценариями для всех-всех утренников календарного года в детском саду, которой пользовались музыкальные руководители дошкольных учреждений чуть ли не по всему союзу… И при этом — они продолжали печь хлеб, возводить стены домов, воспитывать деток и подметать улицы.
Так что такими белозорами белорусская провинция полнилась издавна. Просто это особенно никого не интересовало. Вот если бы певцы эстрадные, или футболисты «Спартака» или киевского «Динамо», или там — поэты диссидентствующие, тогда да. Тогда узнавали бы и говорили бы.
В общем, нет пророка в своем отечестве — и слава Богу. Жить никто не мешает, по крайней мере.
Я отнес последние три материала сразу Езерской. В последнее время у нас отношения наладились, перешли в разряд рабочих.
— Это что? Снова твои «Алло, мы ищем таланты?», — она пила кофе прямо за рабочим столом, для разнообразия.
Видимо, сплетницы Фаечка с Аленушкой ее отчасти задолбали. А как по-другому? Всё-таки в процессе развода человек находиться, как же кости не перемыть?
— Так точно, Арина Петровна, они и есть. Последние три. На отпуск хватит…
— Какой отпуск? — удивилась она. — Ты же был уже, пару месяцев назад! Маньяка ловить ездил, да?
— Так вы ж меня и отозвали! Я всего-то две недельки погулял… Вот, на Новый год отпросился.
— И куда собрался?
— В Мурманск.
Езерская долго-долго на меня посмотрела, вздохнула, подперла щеку кулачком и сказала:
— Давай свои материалы… Со Светловой-то наверное договорился уже, да? У тебя ж с ней полное взаимопонимание.
— Договорился. Но я еще неделю здесь, если что.
— О! — глаза ответственного секретаря загорелись недобрыми огоньками. — Как раз сходишь в Дом Культуры, у них ёлки начинаются…
— Помилуйте, только не туда… — замахал руками я. — Хотите — напишу про очистные сооружения? Или вместо Шкловского на скотобазу какую-нибудь пошлите!
— А-а-а-а, испугался? — мстительно улыбнулась Ариночка Петровночка.
— Ясное дело — испугался, там Май в роли Снегурочки!
— А вот будешь знать! — сказала она. — И опрос у детишек сделаешь, мол, какие подарки они ждут от Деда Мороза, и что для них значит Новый год.
Я мысленно перекрестился. Как бы меня не прикончили там где-нибудь за кулисами… А я и билеты взял! Но чего не сделаешь ради великой любви? Придется вот переться на растерзание к Машеньке… Благо, до этого было еще несколько дней.
* * *
Только думал про местных знаменитостей и очереди, как сам стою в огромной, просто удивительно длинной веренице людей. В «Юбилейный» завезли хороший фарш, свино-говяжий. Пантелеевна нашла в себе силы — добралась до телефона-автомата и позвонила в редакцию. Так мол и так, Германушка, до закрытия магазина никак не успеть, а пельменей налепить надо, раз такое дело. Заодно и меня научить обещала, а то как же это — жениться собрался, а пельмени лепить не умеет!
Пришлось отпрашиваться пораньше и бежать в «Юбилейный».
Очередь была феерическая. Ее хвост торчал из деревянных дверей, и шевелился на крыльце и тротуаре. Фарш был нужен всем! Жалкие попытки отдельных личностей заглянуть в магазин тут же натыкались на свирепое сопротивление, и несчастный, которому быть может и вовсе требовался исключительно батон с кефиром, был вынужден делать выбор: или становиться в очередь, или искать другой магазин.
С этим, кстати, могли возникнуть проблемы. Магазины работали по расписанию, с обязательным обеденным перерывом. Эксплуататоры-капиталисты пока не сели на шею работникам торговли, вынуждая обслуживать покупателей без перерывов и выходных, и потому Галя и Тамара вполне могли захлопнуть дверь, не взирая на алчущих фарша людей, и отправиться пить чай с дефицитной колбасой. Для них-то она дефицитной в целом не являлась…
Потому очередь нервничала. Хотели успеть до закрытия!
К своему удовольствию я увидал среди любителей фарша музыканта-виртуоза Антошкина, руководителя детского хора Людмилу Чуйко и скульптора Яшу. Они были плоть от плоти народной, и точно также взмущались появлению новых персонажей, которые «занимали за женщиной в берете», и сетовали, что очередь медленно движется.
