север. Примерно полдня пути.
— Это Светоносные? — уточнил Апор.
— Сложно сказать. Никто не знает, как они выглядят. Вроде похожи на монахов, одеты одинаково.
— Почему они бродят вокруг своих хижин посреди ночи?
— Не знаю, генерал, — утомленный разведчик был готов упасть в обморок. — Позвольте…
— Да, иди отдыхать. Вы хорошо потрудились.
Дозорный уже не мог подняться на ноги, поэтому просто растянулся на земле рядом со своими товарищами, которые уже провалились в беспокойный сон. Апор отошел в сторону и с задумчивым видом сел на камень.
— Что-то не так? — поинтересовался Каматор.
— Хижины, — пробормотал генерал. — Они построили хижины.
— Может быть, просто временный лагерь.
— До Силофских гор они добрались без единого привала, а здесь, в крайне неудобном для этого месте, решили встать лагерем? Нет, вряд ли он временный.
— Выходит, Светоносные не собираются идти в Фасилию?
— Похоже на то, — Апор нахмурился. — Но Спектр же сказал…
— Нам не сравниться с его мудростью, генерал, — угрюмо пожал плечами дознаватель. — Он оглашает волю Света, простым смертным вряд ли удастся понять священный замысел.
— Ты веришь в это?
— В это веришь ты. А я следую за тобой. Как и все эти ребята. Остались только сильнейшие, их воля и вера непоколебимы.
"Я в это верю. Да, все так, но…", — мелькнула мысль в голове Апора, когда он с удивлением обнаружил, что земля и небо закрутились, меняясь местами. Каматор поймал теряющего сознание командира и отволок его в палатку. Укладывая генерала на одну из расстеленных шкур, он случайно откинул край плаща и увидел коричнево-черную руку. Гангрена уже поглотила плечо и расползлась грязными разводами по груди Апора.
— Давно уже надо было отрубить ее, — проворчал Каматор Тин. — Теперь поздно. Как ты вообще на ногах держишься…
Он остался в палатке, сидя возле ворочающегося в жару лихорадки генерала, и молился до самого рассвета. Каматор ни за что не покинет своего командира, ведь он был для него образцом чести и верности своему делу. Таких людей нынче осталось очень мало. Даже нанеся себе смертельное увечье, По-Трифа продолжал исполнять свой долг, отказавшись от какого-либо лечения, чтобы до самой смерти оно напоминало ему о позоре сомнений и победе во внутренней борьбе.
Незадолго до первых лучей, Апор открыл глаза, поднялся на ноги и приказал сворачивать лагерь. Впервые за много дней он смог поспать, пусть для этого и пришлось потерять сознание от изнеможения. Очень вовремя, ведь уже скоро их путь должен был подойти к концу.
Солнце только окрасило горные вершины в ярко-красный цвет, а инквизиторы уже упорно двигались в гору, следуя букве священного закона. Как и докладывали разведчики, обогнув гору, они увидели несколько хижин, стоящих на небольшом горном плато к северу. Расстояние до них было невелико, но предстояло взойти по почти отвесному каменистому склону.
Взбираясь наверх, несколько людей поскользнулись, а под чьей-то ногой шаткий камень выскочил из своего гнезда. Они кубарем скатились на дно ущелья, где и остались лежать в неестественных позах переломанных тел. Тяжелые доспехи, созданные чтобы защищать, предательски тянули людей вниз, почерневшие от обморожения пальцы не могли ухватиться ни за один уступ, а неумолимый ледяной ветер рассекал кожу лица. Жестокие Силофские горы желали, чтобы те, кто потревожил их вековой сон, сгинули в этих заснеженных вершинах.
Подъем на плато не пережило двадцать четыре человека. Общая численность инквизиторов приближалась к одиннадцати сотням. Но они наконец достигли своей цели, нашли отступников и были готовы обрушить на них остатки своих сил, верша правосудие Света.
Ошибки быть не могло, это определенно Светоносные. Монахи, опустив голову, босиком прохаживались между небольшими снежными холмиками, в которых были вырыты норы. Кажется, у них не было вообще ничего, кроме деревянных чашек и роб из тонкой ткани.
Апор приказал своим людям окружить поселение, а сам с небольшим отрядом двинулся в центр. Оголив оружие, пятьдесят инквизиторов осторожно шли между хижинами и монахами, которые не обращали никакого внимания на пришельцев. Ситуация от этого становилась только страннее и напряженнее.
Из очередного снежного холмика, пригнувшись, вышел старец и приблизился к По-Трифа. Несмотря на то, что выглядел он точно так же, как все остальные Светоносные, что-то его сильно выделяло. Очевидно, перед инквизиторами предстал сам настоятель монастыря. Будучи первым, кто обратил внимание на инквизиторов, он внимательно их оглядел светло-серыми глазами.
— Нет, не вас. Мы ждем не вас, — мягко произнес старец, старательно подбирая слова, словно ему не приходилось разговаривать уже очень много лет.
Настоятель развернулся и неспешно пошел к своей хижине.
— Стой! — окликнул его генерал, но реакции не последовало.
К нему подошел Каматор, внимательно следящий за странным стариком, и сказал:
— Это все слишком подозрительно. Чем быстрее начнем экзекуцию, тем лучше.
— Не спеши, — проворчал Апор. — Приговор еще не зачитан. Какими бы они опасными отступниками ни были, по закону им надо огласить волю Света.
Приказав стоять и быть наготове, он пошел к снежному холмику настоятеля. Пригнувшись, он пробрался через импровизированную дверь и оказался внутри тесной норы с отверстием вверху, через которое в хижину проникал яркий небесный свет. Сидящий посередине старец снова не обратил на гостя никакого внимания, он умиротворено засыпал снег в деревянную чашку. Когда он закончил, снег, будто получив разрешение, моментально растаял, а вскоре закипела и вода.
Апор решил не задумываться над загадочным поведением снега и сел напротив настоятеля. Приговор следовало зачитывать стоя, но низкий свод не позволял этого сделать. Инквизитор положил на колени свою искалеченную руку, чтобы она не висела плетью, и уже хотел начать перечисление преступлений монахов против веры, но старик неожиданно поднял на него светло-серые глаза и произнес:
— Не нужно, Апор. Это не наша судьба и не твоя.
Сбитому с толку генералу понадобилось некоторое время, чтобы попытаться понять услышанное. "Откуда он знает мое имя? А слова о судьбе — неужели он какой-то пророк? И еще этот кипящий снег в чашке… Что нам вообще известно о Светоносных?", — беспорядочно бегали мысли в его голове.
— Мы знаем многое. То, на что ниспадает истинный Свет, — невозмутимо ответил настоятель на незаданный вслух вопрос.
Апор опустил взгляд на свою изуродованную конечность. Сомнения — грех.
— Как твое имя, настоятель?
— Я настоятель, это так. Но имен мы не носим, носим лишь Свет, за что и прозваны Светоносными.
В его речи до сих пор чувствовался след нескольких десятков лет безмолвия, который вынуждал старательно вспоминать и подбирать правильные слова.
— Хорошо. Вы, называемые Светоносными монахами, объявлены алокрийской Церковью Света отступниками, — взяв себя в руки, продекламировал инквизитор. — Вы знаете, что занимаете особое место в нашей
