и прежде, разум сыграл с Ольгой злую шутку – она уже не помнила ничего про белую комнату и свои переживания в ней. Ее реальность содержалась в том, что любимый человек за три часа перевез ее на свидание в другую страну, и она даже не знала в какую именно.
– Прежде чем ты развяжешь мне глаза, я хочу, чтобы ты знал – это лучший день за последние два месяца. Прости, что была так холодна с тобой. Мне казалось, что мои плечи сравняются с полом под тяжестью обязанностей, которые мне достались. Казалось, что я совсем одна, а завтра конец света и, отбиваясь от стаи голодных волков, я должна придумать план спасения. Теперь я наконец вижу, что я не одна и никогда не была одна.
Ольга услышала, как улыбка нежно коснулась его губ, затем сделала пару осторожных крадущихся шагов вперед, повинуясь держащему ее за плечи управляющему, и остановилась.
– Открывай глаза, – разрешил Дэниэл.
Прозрачный воздух струился вниз, задевая ветви деревьев, своими мягкими руками – волнами он собирал с черной земли прохладу и подбрасывал ее вверх к небу, а она плавно опускалась обратно, как осенью опускается с дерева желтый лист. Большие листья дубов перешептывались между собой, шурша зелеными ртами, сидя в низкой, мокрой от дождя траве маленькие сверчки вторили их шепоту на свой лад, и только одна старая сердитая сова, сторожила леса, разгневанная шумной ночью, где-то вдали мерно угукала, перелетая с одной ветки на другую, будто говорила: "Тихо, тихо". Издалека за дубовой рощей виднеется водная гладь, и слышался такой шум, словно в большой высоты сбрасывали воду литр за литром, и та с грохотом сталкивалась с другой водой, врезаясь в камни и разбиваясь. От этих выбросов непременно пошли бы волнения по всей поверхности водоема, однако глубокая вода оставалась степенна и спокойна. Нужно было сделать несколько шагов вперед по узкой тропинке, и как только широкая крона дубов осталась позади, показался бы высокий, каменистый водопад. Мощный поток прозрачно чистой воды лился с такой большой высоты, что казалось, это само синее звездное небо выливало воду на землю. В белом лунном свете на мокрых темно-серых камнях серебряные брызги воды устроили театр теней. Резвясь, разлетаясь в стороны, холодные капли показывали то бегущую рысью дикую и свободную лошадь, ее грива развевалась на ветру, и сама она стройная, неприступная, словно крепость, то маленького круглощекого ребенка, который смотрел на мир своими большими глазами и слушал гимн природы. Вода падала ниже уровня озера, оставляя на нем лишь немного брызг. Внизу, под построенным резервуаром озера, спрятался целый океанариум. Каменные, покрытые с боков темно-зеленым илом ступеньки, выложенные винтовой лестницей прямо у стены водопада, уходили под озеро. Спускаться нужно осторожно и медленно, чтобы не поскользнуться на иле и чтобы не пропустить ни одного движения воды, которая в миллиметре от ступенек, забрызгивая все и всех вокруг себя. Дно озера, которое можно увидеть во время спуска, застеклено и, как в океанариуме, там плавали самые разные представители морской фауны – около кораллового рифа вились стайки рыб, большая черепаха, спрятавшись в панцирь, спала около огромного краба, который непрерывно щелкал своими клешнями. Темная ночь дышала прохладой и свежестью, кутая в пуховое одеяло тёплого ветра.
– Здесь волшебно, как в сказке, – восхищённо прошептала Ольга.
– Я не волшебник, я только учусь, – посмеялся Дэниэл.
– У тебя уже хорошо получается, – похвалила она, – Что у тебя на сегодня по плану?
– У нас сегодня по плану отдыхать и не думать ни о чем, кроме настоящего момента.
Дэниэл сел на траву и пригласил Ольгу сесть рядом.
– Это совсем не сложно, когда ты здесь, – улыбнулась Ольга.
– Это что фраза из "Звездных войн"? – обнимая любимую, спросил Дэниэл.
– Нет, мой юный подаван, просто моя фраза.
– Я не подаван, – нахмурил брови Дэниэл и пробасил, – зови меня от ныне Энакен Скайвокер, а ты Падме Амидала.
Ольга звонко рассмеялась и положила голову на колени Дэйли.
– Не думала, что в 300 лет ты будешь смотреть фильмы.
– Ты даже не представляешь, какой я киноман, – игриво протянул Дэниэл.
– Да? – удивилась Ольга, – Скоро мы будем ходить с тобой на все премьеры всех фильмов, каких ты захочешь, будем хрустеть поп-корном на последних рядах и комментировать происходящее на экране.
– Только не это, – взмолился Дэниэл, – я люблю смотреть фильмы в тишине.
– Но я так не умею! – воскликнула Ольга.
– Значит, мне придется чем-то закрыть тебе рот.
– Попробуй.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
– Идем, – прошептал он и, схватив ее за руку, потащил вперед.
Они прошли мимо океанариума, прошли по вымощенной красным камнями дорожке и вышли на полянку, устланную мелкой мягкой травой и редкими крупными бардовыми цветами. По центру полянки стоял пирамидовидный шелковый шатер, настолько вместительный, что можно было бы поместить в нем камерный оркестр. Ольга сняла бархатные туфли и прошла босиком по влажной от вечернего тумана траве, которая щекотала ее нежные ножки, к шатру. Внутри тепло мигали лампадки, расставленные по углам, предавая всем предметам желтовато-оранжевый оттенок. По правую руку стояли два деревянных мольберта, на них расположились белые холсты, и еще несколько запасных лежали внизу высокой белой стопкой. Тут же поместился открытый расписной резной ящик, доверху наполненный масляными красками, и другой расписной ящик поменьше, наполненный пышными и тонкими кисточками. По левую руку стоял роскошный до блеска натертый черный рояль, улыбающийся во все свои черно-белые зубы. Дэниэл подошел к нему, открыл крышку, оперев ее на подставку, поставил на пюпитр партитуру и начал играть вторую партию вальса. Ольга подбежала, села рядом и положив руки на клавиатуру, вступила с главной мелодией. Они сыграли вальс, полонез, мазурку и после еще двух вальсов перешли к рисованию.
– Ольга, – набравшись смелости, начал Дэниэл.
– Да, – отозвалась она, набирая новые цвета на палитру.
– Я не полечу вместе с лордом.
Ольга отложила краски и повернулась к мужчине.
– А если бы мы полетели вместе?
– Признайся честно, ты не полетишь в другую галактику. Улететь значит оставить Землю навсегда, значит оставить семью, оставить всех. Ты ни за что в жизни не бросишь своих родных. А я брошу.
– Что ты имеешь в виду? Ты же сказал, что не полетишь с лордом.
– Это мои последние 70 лет.
– Нет, почему?
– Ты не можешь жить вечно. Вечно жить противоестественно. Меня ждет чудесная жизнь с тобой, а это все, о чем я просил.
– Ты можешь полететь с ним, после меня…
– Когда мамы не стало, я почувствовал себя таким одиноким, каждый день ждал своей смерти,
