– Что это?
– По-моему… – Вид у нее такой, словно ее только что сшибли с ног. – По-моему, это метка мастерства.
Я смеюсь.
– Да ведь это невозможно. Я же только-только начала учиться.
Взгляд матушки падает на бабушкину кость.
– Две половинки кости срастаются.
Теперь мне уже не до смеха.
– Но ведь два моих пути не могут влиять друг на друга. Или все-таки могут?
– Раньше я считала, что нет. Но я не знаю, как еще это объяснить.
На моем теле выступает пот, и блузка липнет к коже. Большим пальцем я тру фальшивую метку любви на моем запястье. И думаю о том мрачном удовлетворении, которое я испытываю последние несколько недель, о том, что, как это ни мучительно, теперь у меня есть цель, и впервые после смерти отца я чувствую себя самой собой. Но ведь эта жизнь – такая же ложь, как появившаяся на моей руке метка мастерства.
Это жизнь, которой суждено исчезнуть.
Когда ко мне возвращается дар речи и я начинаю говорить, мой голос дрожит.
– Значит ли это, что в моей другой жизни я хорошая Заклинательница Костей?
Только это и есть у меня, мысль о том, что другая версия меня самой – более счастливая – продолжит существовать после того, как я исчезну. Я дорожу этим проблеском надежды, он как огонек свечи, который я ладонью защищаю от ветерка.
Матушка смотрит мне в глаза, и во взгляде ее читается такая боль, что я вздрагиваю.
– Не знаю, Саския, – говорит она. – Я не знаю, что все это значит.
* * *
Дым разъедает глаза, забирается в нос. Он липнет ко мне, как песок липнет к мокрым босым ногам. Я накрываю чашу крышкой, чтобы потушить пламя, затем высыпаю кости на кусок бархата, лежащий передо мной. Сила магии затягивает меня в очередное видение, и я улыбаюсь. Здешний воздух чист и свеж.
Деклан стоит на палубе корабля, окруженный небольшой группой людей. И я с изумлением вижу, что рядом с ним стоит мужчина, облаченный в красный плащ. Заклинатель Костей. Он намного старше Деклана, на вид он примерно такого же возраста, как и моя мать. У него длинные темные волосы с проседью на висках, стянутые сзади в хвост и перевязанные кожаным шнурком.
– Все идет как надо, – произносит Деклан. – Сегодня к концу дня кости Ракель уже будут у нас. – Он игриво толкает локтем девушку, стоящую рядом. – А потом с помощью Бетт мы прикончим и следующего члена совета. – Бетт. Мне знакомо это имя – это подмастерье Ракель. Значит, вот как Деклану удалось всех обмануть – вместо сыворотки правды Бетт наполнила его керас чем-то безвредным. И у нее имелся неограниченный доступ к Ракель, что весьма удобно, если ты планируешь убийство. Девушка хихикает, и Деклан целует ее в шею. К моему горлу подступает тошнота, и мне приходится заставить себя не отрываться от видения.
– Отлично, – говорит Заклинатель. – А как обстоит дело с нашим вторым проектом?
– Лучше не бывает, – отвечает Деклан. – Саския уже почти дозрела.
– Она ничего не подозревает?
Он смеется и качает головой:
– Нет. Она как глина в моих руках. Когда подойдет время, она будет готова, я обещаю.
Заклинатель Костей сощуривает глаза, и улыбка Деклана тускнеет, затем гаснет совсем.
– Ты довольно самонадеян для человека, который может потерять все. Тебе известно, что я делаю с теми, кто не оправдывает моего доверия? – Он кивает мужчине, стоящему рядом, и Деклан вдруг вскрикивает и хватается за плечо. Заклинатель наклоняется к нему. – Я их ломаю.
Деклан ахает.
– Ты велел… – Его лицо искажено болью.
– Велел ли я Ларсу сломать тебе плечо? Нет, он всего лишь слегка мазнул по нему для острастки. – На лбу Деклана выступил пот, вид у него такой, будто сейчас он начнет блевать. Заклинатель кладет руку на не пострадавшее плечо Деклана. – Сделай так, чтобы девчонка втюрилась в тебя. Ты меня понял?
– Да, – шепчет Деклан.
– И проследи за тем, чтобы к заходу солнца кости Ракель оказались у нас. Я возьму то, что мне нужно, чтобы наделать еще усилителей, а ты сможешь оставить себе барыш от продажи остальных.
Усилителей? Мне не знакомо это слово. Не для этого ли были предназначены и кости моего отца? Нет, не может быть. Ведь я смогла получить их все обратно, стало быть, этот Заклинатель не мог использовать ни одну из них. Зачем вообще было их красть? Неужели просто затем, чтобы Деклан мог продать их на черном рынке?
Заклинатель Костей поворачивается и уходит прочь. Остальные следуют за ним, остаются только Деклан и Бетт. Они сходят на берег. Лицо Деклана все еще искажено болью.
– Ты в порядке? – спрашивает Бетт, когда они ступают на землю.
– Разве по мне не видно, что нет? – огрызается Деклан.
Бетт вздрагивает и недовольно кривит губы.
Деклан вздыхает.
– Прости. Это из-за боли. Тут нет твоей вины.
Она трет его спину основанием ладони.
– Этот малый просто ужасен, – качает головой она. – Не понимаю, почему ты вообще имеешь с ним дело.
– Потому что он сделает меня богачом, – отвечает Деклан. Затем, увидев выражение на ее лице, поправляется: – Сделает нас богачами.
– Когда в прошлом году я приехала на учебу в Замок Слоновой Кости, мне и в голову не могло прийти, что один из тамошних Наставников торгует на черном рынке. И организовывает убийства людей. Интересно, как он дошел до такого?
– Не знаю и знать не хочу, – говорит Деклан. – Меня интересует только одно – чтобы он и дальше продолжал делать свою часть работы.
– Но это же не имеет никакого смысла…
Деклан кладет ладонь на ее затылок и целует ее в губы. Она тут же перестает спорить.
Я с шумом втягиваю в себя воздух и выхожу из видения. Мое сердце бьется в бешеном ритме.
– Нам нужно добраться до костницы, чтобы предупредить мэтра Оскара и Эйми, – говорю я. – Сегодня вечером Деклан собирается выкрасть кости Ракель.
– Погоди, – останавливает меня матушка. – Расскажи мне, что ты смогла увидеть.
– Надень плащ. Я все расскажу тебе по дороге в костницу.
* * *
По небу плывут тяжелые тучи. Я засовываю руки в карманы плаща.
– Нам повезет, если мы успеем добраться до костницы до того, как польет дождь. – Я внутренне съеживаюсь при звуке собственного голоса. Он звучит так фальшиво. Но мне хочется прервать молчание, сказав хоть что-то.
Мною все больше завладевает ужас.
– Саския, – тихо говорит матушка. – Что ты увидела? – Ее голос звучит печально, как будто она готова к худшему. Как будто где-то в глубине души она уже знает, что я собираюсь сказать.
