Книга Белогор. Каратель - Алексей Стопичев

— Господин граф, позвольте представиться — барон Сэртон Лэдс, — невысокий темноволосый мужчина с кустистыми бровями «а-ля брежнев» приложил правую руку к груди и низко поклонился: — Народ Брэнда признателен вам за помощь против нечисти, и спасение города. Ибо мы не уверены, что пережили бы ещё один штурм.

— Граф Белогор, — в ответ представился я, — Барон, право слово, не стоит благодарности. Мы — люди — должны помогать друг другу в беде, особенно против нелюди. Иначе нечисть будет править планетой, а не мы.

— Золотые слова, граф, — опять поклонился барон, — Жаль, что далеко не все так думают, и подтверждение тому — отказ в помощи от Тэнебери и Торна.

— Барон, давайте присядем, если вы не против? Прямо на землю, хотя бы. Последние пару часов, признаюсь вам, меня совершенно вымотали!

После разгрома нечисти мы подсчитали, что в этот раз без потерь не обошлись. Семьдесят человек убитыми и полторы сотни раненых. Наши маги во главе с Возном работали на износ, пытаясь вытащить с того света особенно тяжёлых. А я бегал по полю, следя, чтобы раненых принесли в одно место, где мы устроили импровизированный госпиталь. Распоряжался насчёт постов и секретов, в которые ушли легионеры третьей тысячи, не участвовавшие в сшибке. Пока Арон с тысячниками и сотниками подсчитывали потери, я вместе с Ягом пробежался по лагерю противников, прихватив с собой два десятка дружинников. И там нас ждали сразу два сюрприза: первый, это клетки с пленными. Они были накрыты шкурами, и мы вначале даже не поняли, что это. А когда откинули шкуры — ужаснулись. В огромных клетках на колёсах было битком набито человек триста пленников: женщин, детей, мужчин. Истощённые. Грязные. Но при этом — не испуганные! Северный народ действительно привык к опасностям, и пронять даже детей было невероятно трудно. Пока северяне жили — они надеялись. Мы освободили пленников, и я приказал отвести их в лагерь — напоить и накормить.

А сам пошёл обходить шатры зверолюдей. И в самом большом наткнулся на огромную груду сокровищ! Неандертальцы, как сороки, тащили всё, что попадалось под руку. И в основном — блестящее и круглое. Монеты, ювелирные украшения, небольшие статуэтки. Отдельной кучей они сваливали оружие — от небольших ножичков до мечей и булав. Посчитав это законным трофеем, я распорядился, чтобы Яг подогнал подводы и быстренько сгрузил найденное на них, приказав скрупулёзно подсчитать все монеты и украшения.

После пошёл проверить, как легионеры добивают раненую нечисть, и тут прибежал Рузер и доложил, что из Брэнда прибыла делегация. Пришлось идти к ним навстречу, но сил уже почти не оставалось. Битва после марша, а потом ещё и беготня основательно вымотали. Но моё предложение присесть барон отверг категорически:

— Граф! Не позволю, и не спорьте! Город ждёт героев! Сейчас подъедет открытая повозка, и вы по главной улице проедете с почётом до ратуши. А там мэр города вручит вам символические ключи!

Я сел на землю и принялся набивать трубку:

— Ну, пока кареты нет, можем и посидеть, барон. Присаживайтесь!

Барон помялся и плюхнулся рядом. Тут же рядом с нами появился Рузер и поинтересовался:

— Вашество, чашечку кофе?

— Две, — кивнул я, — Думаю, барон тоже не откажется попробовать новый и очень модный среди высшей знати Лесании напиток.

Барон кивнул, стараясь скрыть изумление и от графа, сидящего на земле, и от трубки в моей руке, и от моего поведения.

— Барон, если нет толпы и всяких официальных лиц, прошу вас, зовите меня по имени — Серж. Какие между нами могут быть церемонии? Мы ведь с вами боевые товарищи, только что одного врага громили!

— Конечно, граф. То есть, Серж, — улыбнулся барон, и мигом утратил свою чопорность, — Моё имя Сэртон. И я, признаться, тоже не люблю всякие политесы. Имение у меня в медвежьем углу. От столиц мы далеко, и всякие обхождения нам непривычны. Но, увы, вышло так, что старше меня по титулу никого не осталось. Два графа погибли, защищая беженцев, бегущих в Брэнд. А герцог Гвендин, увы, погиб, прикрывая отход нашего войска.

— Это сын вашего короля? — изумлённо спросил я.

— Совершенно верно, — барон, посмотрев, как я подул на чашечку и отхлебнул, проделал то же самое, — Говорят, король в глубокой скорби, ведь Гвендин был его единственным сыном. У короля, конечно, ещё три дочери, но сами понимаете — наследник есть наследник! Тем более такой, как наш герцог. Говорят, только постоянная битва за столицу не даёт королю объявить траур.

— Тут у половины страны траур, — покивал я.

— Совершенно верно, — ответил барон, и спросил с живейшим интересом: — Что в стране? Люди живы? Много ли разрушений?

— От Лесании до Брэнда минимум две третьих сёл и городков целы и невредимы. Но изредка попадаются разорённые, — я стиснул зубы, вспомнив, какую картину мы заставали в уничтоженных нечистью населённых пунктах. — Многие собрались идти к Брэнду на подмогу. И я думаю, скоро прибудут.

— Я рад это слышать, — закивал барон. — Уже больше месяца нечисть бушует в нашей стране. Когда мы увидели размеры орды, высадившейся сразу в трёх местах, то вначале не поверили глазам. Питы…

— Кто?

— Питы — те, которые приходят с оборотнями!

— А, — протянул я, — А мы их зверолюдьми прозвали.

— Хорошее название, — согласился барон. — Так вот! Питы никогда не осмеливались приходить с оборотнями с тех пор, как были выбиты из этих земель!

— И давно были выбиты?

— Никто уже и не помнит. Лет пятьсот назад точно! Иногда они совершают набеги. Уводят пленных. И что-то с ними делают, после чего получаются оборотни. Пару раз в год оборотни приплывали с севера и нападали на наше королевство. Но это было привычно. Мы отбивались от сотни другой оборотней. Били питов. И жили дальше. Но последние пять лет набегов не было, и все радовались, что питы и оборотни, видимо, передохли. А оказалось, что они готовили большое нашествие!

— А шафшаны? Летачи? Тоже дело рук питов?

— Говорят, что да, — барон с удовольствием допил кофе, — У них какая-то первобытная, необузданная магия. Поклоняются тёмным богам. Приносят жертвы. Мы долгое время пытались уживаться с ними, но они похищали детей. Время от времени становились вовсе неуправляемыми. Нападали на сёла. Доходило до жестоких стычек. И тогда король Гвендин Первый объявил им беспощадную войну. Стало понятно, что жить могут либо они, либо мы. Говорят, та война шла тридцать лет! И закончилась тем, что питы уплыли на север. То ли на огромный остров, то ли на другой материк. И с тех пор стало спокойнее, кроме редких и привычных набегов.