За тысячу лет так и не понял, что же такое Паук Гвинн Брэйрэ.
Сдавленный паутиной, Сенас бился, невидимый для всех, кроме Альгирдаса. На что он надеялся? Вырваться? Паук заточил его когда-то в плоть. И освободил сейчас не для того, чтобы отпустить.
Нож Адвоката полоснул по горлу.
Лезвие Пастуха пронзило сердце.
И, как пойманную арканом лошадь, испуганную, неистово стремящуюся освободиться, Альгирдас, умирая, захлебываясь кровью, потянул к себе Сенаса.
К себе… в себя.
Разве ты не мечтал об этом, проклятый упырь?! Разве не хотел, так же как все, как любой, кто живет или существует в этом мире, заполучить Паука Гвинн Брэйрэ?! Ну, так вот он! Весь твой! Бери!
Альгирдас был счастлив, когда дух его покидал тело. Был счастлив… почти. Он не нашел сына. Но и умирать пока не собирался. Он сумел удержаться от убийства смертных. Справился с собой и со зверем в себе. Ему предстояла не самая приятная вечность, но по крайней мере, он знал, что не испытает мук совести.
Сенасу же предстояло провести свою вечность в земле, в запахе гниющей крови, в полной и ужасающей неподвижности. А предвкушение мучений, которые испытает враг – это достаточный повод для счастья.
ГЛАВА 4
Высокий рыжий человек с рюкзаком за плечами карабкался по обрывистой скале вверх, к запертым воротам старинной крепости. Когда-то здесь была дорога – колеи, продавленные колесами за несколько веков, кое-где угадывались под каменными россыпями, но несколько лет назад с гор сошел обвал, и теперь от дороги остались только воспоминания.
Странно конечно, почему вдруг такие старые горы вздумали баловаться, как молоденькие, с землетрясениями и оползнями. Еще более странно, что, сгладив, сравняв со скальной стеной часть дороги, стихия не тронула замок. Лишь отрезала к нему путь. Разве что на вертолете садиться между высоких стен. Или вот, как рыжий альпинист, на свой страх и риск лезть на скалу. А страха и риска предостаточно – в случае чего, вниз лететь не меньше трехсот метров. А глубоко в ущелье скалятся совсем не гостеприимные камни, и пенится, злобится глубокая река.
Рыжий присел на уступе, не снимая рюкзака. Вздохнул. Сделал глоток из обтянутой кожей фляги и пробурчал, адресуясь к самому себе:
– Да что ж я, по-человечески подняться не могу?
Словно сомневаясь, он бросил взгляд на протертые о камни перчатки. И, сердито сунув флягу в карман, бросил:
– Этейул!
После чего вместе с рюкзаком, не меняя позы, левитирующим йогом воспарил над камнями. Перелетел через стену и приземлился на ноги во дворе замка.
– Так-так-так, – пробормотал он, оглядываясь.
Стояла середина осени, и небо было прозрачно-синим, а воздух дрожал от чистоты. Солнце отражалось от полированных камней, вымостивших просторный двор. А у крепко запертых ворот, сгрудившись, обняв друг друга, перепутавшись конечностями, лежали скелеты.
Много.
Подойдя поближе, рыжий внимательно изучил эсэсовские эмблемы, поблескивавшие среди костей, поворошил останки носком ботинка. И встряхнулся, поудобнее пристраивая рюкзак:
– Мой мальчик, вроде бы, не разменивался на человекоубийство. Неужели и его заело?!..
Не договорив, он резко обернулся. Достаточно быстро, чтобы увидеть призрачный человеческий силуэт, на глазах просачивающийся сквозь закрытую дверь донжона.
Сбросив, наконец, рюкзак, рыжий кинулся вдогонку.
…Гнилое дело преследование призрака. Пропетляв несколько минут по бесконечным темным коридорам, раз десять споткнувшись, чуть не грохнувшись с лестницы, прогнившие ступени которой не удержали его веса, рыжий, остановился в просвеченном солнцем холле. И рявкнул так, что эхо и летучие мыши заметались, разрезая солнечные лучи:
– Не хочешь по-хорошему? Будем по-моему!
Из прилаженных на спине под курткой ножен скользнул в его ладонь тяжелый блестящий меч.
– Анум когр асурли![24]– пропел рыжий, очерчивая вокруг себя шелестящую стальную сферу. – Когр асурли!.. Зар-раза!
Последнее вырвалось само по себе, когда колдун почувствовал, что его заклинание скользит сквозь пальцы, утекает водой, сыплется мелким как тальк песком, не успев соткаться.
– Хельг! – заорал он на весь замок. – Это ты?!
– А ты кого ищешь, Орнольф Гуннарсон? – прошелестело у него под черепом, неприятно покалывая в ушах. – Разве не меня?
– Зараза, – повторил Орнольф, оглядываясь, – тебя, конечно. Тут призрак какой-то, ты в курсе?
– При-израк, – протянул бесплотный голос, – правда? Откуда бы здесь взяться призраку? Я тут один.
И в полуметре от рыжего великана соткался из солнца и пыли полупрозрачный силуэт. Без лица. Только неяркие огоньки мерцали там, где у человека глаза.
– Хельг… – пробормотал Орнольф. Протянул руку и недоверчиво смотрел, как пальцы прошли сквозь бесплотное тело. – Эйни, ты… что это?.. Почему?!
Ответом ему был довольный смешок.
– Странный ты человек, Касур. Почему кто-то становится призраком? Потому что плохо умер или был лишен правильного погребения. Или очень не хотел умирать.
– Я тебя искал…
– Шестьдесят лет? – недоверчиво хмыкнул призрак. – Обыскался, бедняга.
– Шестьдесят?! – изумленно переспросил Орнольф. – Ты прожил здесь так долго?
– Прожил… Хм-м. Ну можно сказать и так.
– Подожди, – рыжий тряхнул головой и огляделся, – тут есть на чем сидеть?
– У тебя, Касур, всегда есть на чем сидеть, – развеселился Паук, – при себе имеется. Хотя, конечно, пол холодный, еще простудишься.
Орнольф сердито рыкнул и уселся на ступеньку лестницы.
– Я правильно понял, что ты здесь не жил, а умер, причем давно?
– Правильно.
– Но пять лет назад…
– Скончалась миссис Харкер, милая восьмидесятилетняя старушка. В ней текла капелька крови Гвинн Брэйрэ, Орнольф. Ты почувствовал ее смерть, да? Удивительное дело. Я думал тебя уже ничем не пронять.
– Я искал…
– Уже было, рыжий. Повторяешься. Ладно, ты искал, ты нашел. Доволен?
– Нет.
– Что опять не так? Паук снова не угодил мистеру Касуру?
– Видишь ли, – Орнольф довольно легко сумел вернуться к правильной манере общения с Хельгом: все его насмешки просто нужно было пропускать мимо ушей. Эйни не угомонится – ему не надоедает изводить собеседника, но нервы целее будут. – Видишь ли, Хельг, по всему выходило, что ты должен быть жив. Я долго не мог тебя найти, зато нашел Хрольфа, и он объяснил мне, где искать тебя. Неприятно, но факт: ты своим проклятием привязал его к себе. Дигр всегда знал, где ты находишься, иначе как бы он смог отчитаться о сделанной работе?
