— Доллар, Мадонна, что максимум через пару недель они с Дженни будут вместе.
— Пари! — кивнула я, ни на грош не веря, что обеднею на целый доллар.
— Пари! — сверкнул шальными глазами мой обожаемый сицилийский кобель и подхватил меня на руки, чтобы отнести в машину. — Уж кто-кто, а я свое счастье не упущу.
ЭпилогЯна
Я откинулась на спинку стула, рассматривая законченную работу, и одобрительно поцокала языком. Ай, Яночка, умница! Прямо хоть по головке себя гладь.
Роскошный золотой унитаз с бриллиантами по краю бачка и с вензелем Говардов на крышке смотрелся, как и положено — стильно, дорого и очень, очень пристойно. Он только и ждал, когда же его упакуют в коробочку и отправят к новому хозяину. У-у, мы с Розой долго думали, что бы такого подарить Ирвину на юбилей, пока не решили, что лучше старой доброй классики ничего нет, а что может быть более классическим для олигарха, чем золотой унитаз? И неважно, что размером он немногим больше сигаретной пачки. Главное — сам принцип! Я подтолкнула унитаз пальцем, и он послушно проехал по столу с десяток сантиметров. Да! У него в основании еще и колесики спрятаны. Очень удобно!
Разумеется, посылать эту прелесть в Англию почтой — хоть России, хоть ЕМС, я и близко не собиралась! Еще чего, сама повезу. Зря, что ли, адвокат Ирвина сделал мне какую-то особо хитрую визу, по которой можно ездить по Англии, Европе и Америке ближайшие лет несколько? Даже не хочу думать, во что эта виза обошлась.
А его день рождения — отличный повод наконец-то самой посмотреть Лондон. И заодно увидеть своими глазами какой-то безумно крутой и дорогущий салон, где продаются мои работы. С Нюськой наконец встретиться, мы ж раньше и на неделю не расставались, а тут… третий месяц!
Да, точно, третий. Два с небольшим месяца назад Нюська выскочила замуж за Грега — вот неожиданность-то, правда? Особенно неожиданным было объяснение этого скоропалительного брака. Им, видите ли, так намного удобнее с документами! Романтичная моя Нюська, сил нет. Хотя главное, что ей нравится, и с Грегом у них, судя по Нюськиному счастливому виду, все еще медовый месяц.
На свадьбе мистер и миссис Смитсон мы с Розой были подружками невесты, а шафером Грега, разумеется, назначили Аравийского — в белом смокинге и с чертополохом в петлице он был элегантен, как кабинетный рояль! Мы с ним выпили шампанского, станцевали очень приличный вальс, потом вполне знойное танго, час целовались на балконе, провели вместе горячую ночь, а потом… Потом я уехала домой. Потому что…
Да потому что это я полетела на свадьбу Нюськи, а не он — приехал ко мне. Конечно, можно было бы остаться в Англии, и кто знает, чем бы все обернулось, будь у нас больше времени… Но то ли гордость, то ли дурость Преображенских однозначно орали — нет, так я не хочу! Это у Нюськи аллергия на красивые слова и безумные поступки после Шарикова, а у меня — нет. У меня этого вообще никогда не было. И лучше я останусь одна, чем стану бегать за мужиком, пусть даже он красив, как я не знаю кто, и в постели с ним у меня сносит крышу.
Короче, торчать в Англии просто так, ради достопримечательностей, я не стала. День гуляли свадьбу, второй — отсыпались… ну, по крайней мере, из постели мы вылезли сильно после полудня, и еле успели пройтись по набережной Темзы. А на третий я их Биг-Бен часы шатал! Так, от общей несправедливости бытия. Так что я смоталась без предупреждения. Просто взяла билет на ближайший рейс до Москвы и улетела. А Нюське написала прямо из аэропорта, чтобы не ждала к ужину.
Надо было, конечно, и Аравийскому написать. Но я не придумала, что именно. Если мужчине надо объяснять, то объяснять не надо и мужчину этого не надо.
От воспоминаний о лосе Арабском настроение испортилось, и я в сотый, наверное, раз повторила себе: смоталась — и правильно сделала. Если бы я была ему нужна, сам бы позвонил. Правда, телефон я вырубила на целую неделю, чтобы не передумать…
Короче, ну его, шпиона Гадюкина. Тем более что его опять носит где-то не то на Ближнем Востоке, не то на Дальнем Севере. Нюська, добрая душа, сообщила. Что тосковал, выл на луну и с горя попросился на очередное полевое задание.
Сердито фыркнув, я еще разок покатала золотой унитаз по столу и спросила себя: не пора ли пообедать? Решила, что пора, а раз еды дома — только позавчерашний кефир, стоит пойти куда-нибудь. И завести себе, наконец, себе турка-домработника. Ирвин обещал? Обещал. Вот пусть и дарит его мне на свой день рождения.
Быстренько сменив рабочую одежку на походную, я уже влезла в кроссовки, когда в дверь позвонили. В душе не чая, кому я могла понадобиться в середине рабочего дня, я открыла дверь — и… Меня снесло запахом роз. Каких-то невероятно огромных, мохнатых, пахнущих солнечным летним утром и вареньем.
— Ой… — только и сказала я, отступая на шаг, чтобы хоть рассмотреть, кто их принес.
Отступить не вышло, розы меня догнали и оказались у меня в руках. Все сто штук.
— Здравствуй, Дженни, — прозвучало такое знакомое, такое… не долгожданное! Нет, я сказала! Никого я не ждала.
— А, привет, — буркнула я. — Вообще-то я ухожу. Ты не вовремя.
— Вообще-то я ненадолго, — пожал плечами, затянутыми в черную кожу, Аравийский. — Пошли, пообедаем? Я только с самолета.
— Ну… пошли. — Отказаться у меня не хватило окаянства. Да и есть хотелось. Очень.
Розы отправились в ведро с водой, а я — на выход. Аравийский следом. Что обидно, ни признаний в любви, ни поцелуев — ничего такого. Руки в брюки, и разве что не насвистывал. У-у, лось арабский!
Я ссыпалась по лестнице впереди него, распахнула дверь подъезда… и замерла на пороге. Потому что в трех метрах от двери стоял… нет, не просто стоял — манил, соблазнял, очаровывал и лишал всяких сил к сопротивлению ОН.
«Хаммер». Только не городская облегченная версия, как у Тренера. А настоящий, огромный как танк, с хромированным кенгурятником, расцветки хаки «Хаммер». И на номере к него было написано «Бизон».
Я не выдержала, подошла и потрогала. А он — пискнул, открываясь. И лось арабский обнял меня за плечи и проникновенно так спросил:
— Хочешь за руль?
Я даже ответить не смогла, только сжала ключи зажигания, оказавшиеся в моей ладони — и залезла, нет, залетела на водительское место. А Аравийский — на соседнее. Пассажирское. И когда я завела мотор, наслаждаясь мощными басами, невзначай так поинтересовался:
— Ты когда-нибудь участвовала в ралли?
— Пфе! Париж-Даккар, что ли?
— Нет, детка. В настоящем ралли. Полторы тысячи километров по американским прериям. Все по-взрослому.
Я гордо промолчала, выруливая со двора. Очень, очень осторожно. Этот танк, он же Бизон, полдома снесет и не заметит.
— Старт послезавтра. И на этот раз я намереваюсь сделать шефа, как бог черепаху.
