Прохлада аэропорта оказалась обманчивой. Уже через минуту Миша обшаривал глазами окрестности в поисках какого-нибудь ларька, торгующего напитками. Через полчаса он стал своим человеком в баре на первом этаже. А через час влил в себя столько жидкости, что впору было записываться на шоу водяных.
Все это время Йорик, сморенный скукой, мирно спал в сумке.
Время шло. Чертопрыщенцы все не появлялись. В перерывах между походами за водой, Миша изучал чудом уцелевшую инструкцию от Гереморова Боекомплекта.
На первый взгляд, в книжице было не больше десятка тонких пергаментных страниц. Усевшись в серое пластмассовое кресло в галерее второго этажа, так, чтобы просматривался и зал на первом этаже, и пандус за громадным окном, молодой человек принялся листать книжку, вчитываясь в замудренные заклинания. Кое-где на полях попадались пометки, сделанные Геремором. Таким заклинаньям Миша уделял особое внимание.
«Средство узнать, когда явится муж возлюбленной» — гласил один рецепт — «Начертай Знак Рога и Свиного Пятачка…» — рядом имелись изображения соответствующих закорючек — «… и произнеси Кеккангрогп Изза Инназаа Ти. Пассов делать не нужно. Демон-вестник сообщит количество тысячелетий, веков, лет, месяцев, недель, дней, часов, минут, секунд, оставшихся до появления законного супруга твоей возлюбленной». Далее следовала приписка Геремора: «Пробовал. Жульничество. Треклятый демон насмерть перепугал Милену, а с меня стребовал пять золотых за то, что будет молчать и ничего не скажет ее мужу».
«Приворотное заклинание `Неделька'. Начертайте по числу рабочих и выходных дней символы раба, мученика, висельника, прокаженного, каторжника, беглеца, выздоравливающего, пьянчуги, бездельника, ангела…» — далее следовали рисунки — «… трижды громко и четко произнесите…» — невыговариваемая свалка букв — «… и когда красный луч из Боекомплекта коснется избранной особы, она станет вашей на целую неделю». Примечание Геремора: «Действует безотказно, но нужно как следует целиться. Как-то неделю прятался по подвалам из-за того, что луч угодил не во фрейлину Панхильду, а в ее братца, королевского повара».
«Если любимая высоко» — гласил следующий заголовок. — «Если любимая высоко, но под ее балконом произрастает невысокое дерево или куст, вы можете с его помощью взобраться на сколь угодно высокую башню. Для этого нужно лишь залезть на дерево или куст, начертать Руну Алхимика и произнести: Иззаноор мпаронор праа грасс. Дерево примется расти с невероятной быстротой и поднимет вас куда нужно». «Ха-ха! А ведь я предупреждал Атеримара: убедись, что поблизости нет крапивы» — гласило примечание Геремора.
«Против кавланов. Даже стотысячную кавланью армию можно привести в расстройство, если наслать на нее Мышиный Морок…».
— Уроды! Идиоты! Бестолочи! — звонкий девичий голос прорезал сонное гуденье аэровокзала. — Три часа считали нас по головам! ЧП у них! Автобус угнали! А мы-то причем?! Маньяки!
Миша бросил вниз изумленный взгляд. Там, в центре зала, устроила манифестацию давешняя златовласая богиня. В тот момент она походила на куклу Барби, репетирующую роль Бабы Яги. Ее чернявый приятель уныло стоял рядом, сгибаясь под тяжестью рюкзака.
Странную парочку обтекала толпа угрюмых, измотанных пассажиров злополучного рейса. Они шли, шли и шли, но Любы и K° среди них не было.
Неужели упустил? От этой мысли Мише стало не по себе. «Черт, где они?» — пробормотал милиционер, лихорадочно обшаривая взглядом закоулки аэровокзала.
На улице стремительно темнело. Непроглядная южная ночь вступала в свои права.
Вскоре поток пассажиров съежился до ручейка, а потом и вовсе иссяк. Барби Яга устала скандалить. Слегка осипшим голосом она велела чернявому найти машину и царственно поплыла следом.
Зал опустел. Не веря своим глазам, Миша стоял у края галереи, вцепившись побелевшими пальцами в перила. Зал опустел.
И вдруг внизу мелькнула Любина каштановая шевелюра в окружении бильярдных шаров, каковыми сверху казались бритые макушки учеников Чертопрыщенко.
«Родные!» — чуть не заорал милиционер, но вовремя спохватился.
Злодеи прошествовали в центр зала и, собравшись в кружок, принялись о чем-то шушукаться.
Через минуту, подхватив немногочисленный багаж, вся компания направилась к выходу. Милиционер поспешил следом.
Между конусами света, которые отбрасывали фонари, простирались участки абсолютной тьмы. Чертопрыщенцы казались стайкой призраков, исчезавших в душном мраке, и вновь материализовывавшихся на свету. Редкие прохожие что-то объясняли им, показывали дорогу и отправлялись дальше по своим делам.
От аэропорта злодеи прошли по небольшой аллейке, обсаженной по краям розами. Над головами таинственно шуршали крыльями летучие мыши. Тучи насекомых плясали под фонарями на своих беззвучных дискотеках.
За аллеей была троллейбусная остановка. Рогатая машина с тонированными стеклами, распахнув двери, одиноко ждала пассажиров.
Миновав остановку, злодеи пересекли дорогу с редкими автомобилями и углубились в огромный запущенный парк, тянувшийся черными джунглями до бог знает каких пределов.
Вспыхнула спичка, на миг осветив Любино лицо, и тут же погасла, обратившись в вишневый огонек тлеющей сигареты.
«Курит, когда выпьет» — припомнил милиционер старую шутку.
Девушка повернула голову, и огонек исчез из виду. Миша прибавил ходу. Впереди не было ни единого фонаря, так что приходилось рисковать, чтобы не упустить Любу и ее «братьев по вере». Те уже ступили на бетонную дорожку, уводившую в черное нутро парка.
Теперь милиционер мог различать голоса, и даже расслышал часть разговора. Болтали о чем-то легкомысленном. Разговор вертелся вокруг проделок некоего Пети Чушкина, который на Сеансах Обожания именовал Вместилище Чудес то сундуком, то чемоданом, а то и кошелкой. Слово, которое он произносил вместо «Аминь», из уважения к даме заменяли более-менее приличным синонимом.
Поведение Чушкина попахивало святотатством, но почему-то никого из последователей Чертопрыщенко это не возмущало.
«Странно» — подумал Миша — «На холме они казались бесноватыми фанатиками, а здесь хохочут над выходками какого-то скабрезника. Неужели Чертопрыщенко так на них влиял?»
Компания злодеев остановилась в самом темном закоулке парка. Миша подобрался еще на несколько шагов и спрятался за деревом.
Вокруг не было ни души. Ветерок, который с некоторой натяжкой можно было назвать прохладным, тихонько шуршал в кронах деревьев. В иссохшей траве копошилось мелкое зверье.
Впереди что-то металлически щелкнуло. Мягкий золотистый свет выхватил из тьмы лица заговорщиков. Милиционер затаил дыханье. До его слуха донеслась волшебная мелодия, точь-в-точь такая же, что лилась когда-то из Магического Боекомплекта, принадлежавшего Геремору.
Люба произнесла что-то в полголоса, и с тихим шипеньем в воздухе загорелась зеленая стрела, указывавшая на север и вверх.
