И тут с Лизхен, вернее, с ее взглядом, произошло нечто невероятное. Я никогда прежде не видела, чтобы у людей, ни в малейшей мере не страдающих косоглазием, глаза буквально разбегались в разные стороны, причем так, что взгляд становится невозможно поймать.
— Видите ли, Елена Сергеевна, я боюсь, что госпожа Танненбаум не сможет вас в настоящий момент принять… Она так загружена, ее день буквально расписан по минутам. Поймите правильно — вхождение в наследство, кучи бумаг, нуждающихся в проверке, налаживание предприятия, которое чуть не прогорело… Столько суеты, столько суеты!
— Ну что ж, надеюсь, я поняла вас правильно, — мне осталось лишь встать и двинуться к выходу.
— Госпожа Танненбаум будет чрезвычайно рада вас видеть в другой день, — лепетала Лизхен, семеня за мной на своих высоких каблуках. — Вам будет назначено время визита, и мы вас известим. Ведь во всем должен быть порядок!
— О да, орднунг мус зайн, — согласилась я, вспомнив немецкую фразу, глубоко запавшую в душу еще в Берлине. — Не трудитесь назначатm для меня термин. У меня нет ничего настолько важного, на что стоило бы потратить драгоценное время госпожи Танненбаум!
Вышла на улицу я в каком-то сложном настроении, в котором переплелись обида, удивление, недоумение и ряд чувств, еще более неприятных.
Итак, Лидия Таннненбаум, та самая девушка, которую мы с Легонтовым спасли от смерти и которая рыдала меня на груди благодарными слезами, благословляя все, что было для нее сделано, теперь не нашла даже минуты, чтобы со мной повидаться. Н-да, богатое наследство часто меняет людей, но все же не до такой же степени!
В расстроенных чувствах я взяла извозчика и отправилась из Лефортова в обратный путь.
Только на Ильинке, пропахшей запахами москательных товаров из множества здешних лавочек, я задумалась — а что такого, собственно, случилось, чтобы я впустую тратила время на переживания, забывая о практической стороне жизни? Мало ли на свете неблагодарных девчонок? Во всяком случае, я сделала все, чтобы вытащить Лидию из неприятностей, а может быть, и спасти ей жизнь, и моя совесть чиста.
А уж что будет дальше делать Лидия — это вопрос ее совести. Пусть она со своей совестью как-нибудь сама договаривается…
Подъезжая к зданию Биржи, я увидела огромную рекламу оптового магазина парфюмерной фабрики «Брокар и Ко», занимавшего первый этаж в доме Купеческого общества, что ни говори, а с этой шпионской историей я совершенно непростительно забросила собственные дела… Оптовый магазин мне пока ни к чему, но туда, где есть розница, заглянуть не помешает!
— Голубчик, — постучала я в мощную, обтянутую синим сукном извозчичью спину, — поверни-ка к «Мюру и Мерилизу». И там, у дверей магазина подождешь меня. Мне нужно сделать кое-какие покупки.
Войдя в сверкающие двери «Мюра и Мерилиза» и направляясь знакомым маршрутом в отдел парфюмерных товаров, расположенный налево от главного входа, я подумала — ну что уж такого особенного можно найти в берлинском «Вертгейме» по сравнению с нашим родным московским «Мюром»?
О, «Мюр»! Восемьдесят отделов, тысячи служащих, самый лучший товар со всей Европы… Ей-богу, ассортимент здесь не хуже, чем в европейских магазинах, если не лучше! Впрочем, этот, самый большой в России универсальный магазин «Мюр и Мерилиз» основали англичане…
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Густой парфюмерный аромат. — Собск для нильских крокодилов. — Кстати, о барышнях пансиона… — «Ты ведь не думал, что я буду хандрить и тихо плакать, забившись в угол?» — Дифференикванный подход к правам женщин. — Впечатляющий пример Брокара. — Бездна вкуса, к всастью, плохого. — «Повестка» в Лефортово.
Михаосавлович, вернувшись домой, разыскал меня в кабинете за столом, уставленным флаконами с духами и одеколоном, приобретенными на распродаже у «Мюра и Мерилиза» в качестве образчиков продукции парфюмерных фирм.
В воздухе стоял такой густой аромат, что я уже чувствовала небольшую тяжесть в голове, похожую на состояние опьянения или угара.
— Боже, Леля! Я полагал, ты собираешься открыть парфюмерную фабрику, а ты решила удовольствоваться парфюмерной лавочкой? Или будешь продавать эти духи вразнос с лотка? — поинтересовался Михаил. — Правом на беспошлинную торговлю дворяне обладают со времен государыни Екатерины, милостиво подписавшей «Жалованную грамоту». Полагаю, вооружившись лотком, ты зашибешь неплохую копейку на Смоленском рынке!
— Оставь, пожалуйста! Мне необходимо ознакомиться с образцами продукции своих потенциальных конкурентов, чтобы выявить, какая ниша на рынке парфюмерии еще не занята.
— А я и не понял сперва, что ты, как и всегда, в трудах праведных.
— Да вот, дурная привычка…
Михаил взял один из флаконов, вытащил пробку и вдохнул аромат.
— Что это за парфюм?
— Одеколон «Нильская лилия» фабрики Ралле.
— Сногсшибательный запах. Думаю, среди крокодилов Нила дама, источающая подобные ароматы, пользовалась бы неимоверным успехом.
— В том-то все и дело. Большинство парфюмеров увлекаются тяжелыми, пряными восточными ароматами. В Москве производятся сотни наименований парфюмерной продукции, одна только фабрика Ралле выпускает 160 видов духов, не считая одеколонов, и все они по большей части рассчитаны на кого угодно — нимфеток, считающих себя великими соблазнительницами, на почтенных матрон, от запаха духов которых чихают все домашние, на дорогих гетер, на нильских купальщиц, способных собрать вокруг себя всех крокодилов… А о современной женщине, желающей жить по-иному, активной, деловой жизнью — получать образование, служить, делать карьеру — никто особенно не думает! Крайне мало духов для деловых, элегантных, духов с легким, нежным, неназойливым ароматом, способным лишь подчеркнуть свежесть и чистоту кожи, разве что духи «Рассвет» фабрики Брокара — вон они, с репродукцией картины Куинджи на флаконе. Ну а «Свежее сено» производства Сиу. Но я, например, как покупательница, не испытываю восторга от подобного названия — приходит на ум, что аромат создан специально для скотниц. А далеко не каждая из трудящихся женщин трудится именно в коровнике. Так что, если нам удастся синтезировать легкие ароматы, пригодные для курсистки, для молодой учительницы, для стенографистки, секретарши, продавщицы или владелицы оптового склада, которая каждый день с утра до ночи крутится на ногах, таская свой товар купцам, для фельшерицы и сестры милосердия, да к тому же снабдить новые духи привлекательной упаковкой и эффектными, но не кричащими названиями, — считай, что наша продукция найдет своих покупательниц.
— Ну если ты полагаешь, что эта важная ниша приспособлена небом специально для тебя, поспеши застолбить золотоносный участок.
— Да уж, не премину. У меня в пансионе живут две толковые барышни, окончившие Высшие женские курсы по отделению естественных наук. Ты знаешь, что для женщины найти место химика-технолога на каком-нибудь производстве практически невозможно, поэтому они радостью согласились на мое предложение и уже приступили к подготовительным работам.
