И он озаботился. За завтраком заставил всех поразмыслить над сном. Кроме меня. Я упорно молчала, делала вид, что не имею к происходящему отношения.
— Написано «разбей их», значит, речь о близнецах, — объявил очевидное Брайс.
— Понятное дело, — проворчала Рашель, но мягче обычного. Она не забыла, что Брайс отказался стаскивать с меня парик и дал отпор Свену. — Другой вопрос, зачем Лилит показали этот кусок? Мы и так ищем книгу надежды, а личности убийц Маргариты для нас не тайна. Сладкая парочка основателей.
— А если дело в самом письме? — предположил Ульрих. — В факте его существования. Получается, Маргарита оставила кому-то послание с советами. Но кому?
— Эмилио или Летисии Дитрих, — откликнулся Элиас. — Кому же еще?
— Тогда почему они не искали книгу?
Элиас задумчиво почесал затылок. Я была готова последовать его примеру. Ульрих говорит дело. До недавнего времени зеркала не вызывали подозрений. Значит, ни Эмилио, ни его бывшая невеста не читали послания Маргариты, если оно вообще предназначалось кому-то из них. Или же письмо стараниями основателей не дошло до адресата.
Едва начались уроки, я постаралась забыть о письме. Однако во второй половине дня, когда у нашей группы неожиданно отменили практику (мэтру Дювалю пришлось срочно принять посетителей — представителей совета Многоцветья), я бродила по замку и сама не заметила, как вышла к лестнице, ведущей в лунную башню. Постояла с минуту, а потом плюнула на осторожность и поднялась наверх. Если в Дювале Дарлин, он меня не исключит, даже если кто-то застукает с поличным.
Потрепанное временем помещение не производило впечатление особенного. И не скажешь, что где-то тут скрывается сердце древнего замка. Повинуясь импульсу, я приложила ладони к стене в надежде, если не услышать биение, то хотя бы почувствовать необычную энергию. Но ничего. Стена, как стена. Или сердце маскировалось, или дело было в приближающейся смерти.
— Марго, ты здесь? — позвала я.
Если кто и способен назвать адресата, то только автор письма. Но ответа призрака не последовало. Может, она теперь облюбовала себе новое «гнездышко». Ох, главное, чтоб не вернулась в левую часть близнецов. Не хотелось бы, чтоб «рисование» кровью на черном стекле вошло в привычку. Хватит расписывания стен в синих коридорах.
****
— Элиас просил кое-что тебе передать.
Я удивленно покосилась на Рашель, расчесывающую волосы перед зеркалом в нашей спальне. Элиас? Что за странное заявление? Мы же с ним только что виделись за ужином.
— Да-да, он не хотел, чтобы ЭТО слышали остальные. Даже Ульрих.
— Говори, — я отложила учебник по политическому укладу Многоцветья, который читала в постели, укутавшись в синее одеяло.
— Элиас будет ждать тебя в холле после полуночи.
Учебник грациозно кувыркнулся на пол.
— Не знаю зачем. Он не сказал. Видно, семейные дела.
Если б книга уже не лежала на полу, а Рашель не страдала смертельным недугом, увесистый томик в нее непременно бы полетел. Семейные?! Весьма опасное слово. Побочка способна так отреагировать, что замок подпрыгнет.
— Ван-се-Росса мне не семья.
— Прости, — Рашель смутилась. — Я не подумала. Просто мысли другим заняты. Сегодня ночью очередной сеанс у леди Габриэлы. Я прохожу обряд за обрядом, но понятия не имею, есть ли толк. Я не жалуюсь. Неудобств процесс не доставляет. Сплю себе спокойно. Гораздо спокойнее, чем здесь. Но хотелось бы знать, понимаешь.
— Угу, — пробормотала я, понятия не имея, что тут сказать.
Утешать других я никогда не умела. Как и вселять надежду.
Хотя какая тут надежда? Речь ведь о продлении жизни, а не о спасении…
…Рашель ушла, а я упорно читала учебник, время от времени поглядывая на часы. Так и быть, схожу к Элиасу, но если заговорит о делах Ван-се-Росса, пожелаю счастливого путешествия болотом и пустыней. В окно бился ливень. Конец октября ставил рекорды по количеству льющейся с неба воды, хотя полагалось идти первому снегу. На кровати определенно не хватало меховой грелки. В смысле, Урсула. Он, как и полагалось, нёс вахту в палате Летисии Дитрих. Пока вмешательства кота не требовалось, но я упорно не отменяла задания. Ситуация могла измениться в любую ночь.
Пшшшш….
Нет, этот звук издал не внезапно объявившийся Урсул. С шипением погас огонь в лампе.
— Ты искала меня…
Я в буквальном смысле схватилась за сердце, готовое разорвать плоть и выскочить наружу. Так самой в призрака превратиться недолго.
— Маргарита…
Призрачная фигура стояла у пустой кровати Рашель, обняв себя руками, будто мерзла. Но духи не мерзнут. Быть может, она ощущала неловкость, приходя ко мне. Я однозначно именно так себя чувствовала в ее присутствии. Она — моя мать, которая никогда не была матерью. И что еще безумнее — мёртвая мать.
— Искала, — я спустила ноги с кровати и тут же пожалела об этом. Холодно, жуть! — Мне приснился сон о письме, что ты оставила после… хм… смерти…
— Да, я написала письмо. Точнее, выжгла строчки на бумаге остатками магии, — подтвердила Маргарита. — Для Эмилио. Но он его не получил. Ты прочитала его?
— Только часть. Ту, где говорится о книге надежды и необходимости разбить зеркала.
Мне показалось, что Маргарита вздохнула с облегчением. Она не хотела, чтобы я знала содержание послания полностью. Интересно…
— Всё верно. Тогда я считала, что зеркала необходимо разбить. Но ошибалась. Они часть Гвендарлин. То, что души основателей застряли в них, не меняет сути. Сами по себе близнецы — не зло. Благодаря им, замок веками общался с нами.
Я нервно засмеялась.
— А что замок хотел поведать в мою недавнюю встречу с близнецами? В первый год мне хотя бы подарили Урсула. А обморок? На что замок намекал?
Призрачная фигура пожала плечами.
— Не знаю, я лишь делилась с близнецами энергией. Это вопрос не ко мне.
— Ладно, вот другой вопрос, — я притянула озябшие ноги к себе и обняла колени. — Как выглядел Юрген Мунис? Мы не нашли ни одного его портрета.
Маргарита удивилась. Или (мне так показалось) изобразила удивление.
— Странно. Мэтр Мунис не производил впечатление мага, стесняющегося позировать художникам. Он был голубоглазым блондином. На свету глаза становились ясными-ясными, а в свете свечей почти синими. Его можно было назвать красивым мужчиной. Некоторые ученицы влюблялись. Ведьмы в основном. Говорили, есть в нем что-то ведьмовское. Не знаю, по мне, маг, как маг. Кстати, была у него одна особенность: правая рука часто дергалась. Особенно в последние месяцы работы.
Мои руки тоже задергались. Обе. В смысле задрожали. Как и всё тело.
Сейчас то же самое происходило с Дювалем! Ох, вряд ли это совпадение. Неужели, дело в присутствии Дарлина? «Сосуды» не выдерживают и начинают «ломаться»?
