— Больно?
— Больно. А какой у меня выбор?
— Никакого, — ответила Настя жестоко. — Ты хоть понимаешь, что ты должен вернуть Кеше деньги? Это не подарок.
Илья отвел взгляд и выдохнул — тяжело и громко. Засунул руки в карманы потертых джинсов и задрал голову, точно никогда не видел в питерском небе солнца.
— Насть, я маме еще не говорил. Мила беременна. У меня будет сын. В конце января.
— Как? — ахнула Настя.
— Очень просто, — Илья продолжал стоять с задранной головой. — Я чё молчал-то так долго про проблемы в фирме? Боялся, что Мила аборт сделает. А я хочу ребенка, своего ребенка, понимаешь?
Настя кивнула, хотя брат и не смотрел на нее.
— Ну, я люблю Симку как дочь, конечно. Но…
— Не надо, Илья. Я все понимаю.
Брат опустил голову, вдавил подбородок в шею.
— Поговори со своим там… Не могу сейчас даже по десять штук отдавать. Может, как-то потом… Настя, — он повернулся к сестре, но продолжал смотреть исподлобья. — Если можешь, помоги…
— Что?! — Настя забыла, что вокруг люди. Забыла, что в руках пакет и с треском шарахнула им себя по коленке. Карандаши выдержали, а она нет. Закусила губу и железной силой воли сдержалась, не разревелась. — Ты хоть понимаешь, какую он тебе сумму дал? Ты еще хочешь?
— А что ты орешь? — Илья вскинул голову. — Я тебе что-то про деньги сказал? Это тебя зациклило! Я больше твоего понимаю, что это за сумма. Я про работу хотел спросить.
— Они не занимаются мебелью.
— Какая мебель?! Я на все согласен. Совсем на все. Неужели ты не понимаешь? У меня жена, ребенок и будет еще один… Слезь с облачка! Я за что угодно возьмусь.
— Вот и ищи, что угодно. А к нему не лезь. Хватит. Лучше бы спасибо сказал, — бросила Настя уже с вызовом, а Илья лишь руки в карманы джинсов глубже засунул:
— А зачем тебе мое спасибо? Что оно меняет? Ты без него знаешь, что ты меня за шкирку из дерьма вытащила. Только я на одно надеюсь, — Илья вдруг посмотрел на сестру в упор. — Что он действительно твой парень.
Настя задержала дыхание, а потом шумно выдохнула:
— Он мой парень, а не то, что ты подумал!
— А я ничего пока не подумал. Не хотел так думать, — проговорил Илья скороговоркой. — Я не просил такой жертвы. Я просто попросил тебя сходить в банк. Как я должен себя чувствовать после этого? Кем?
— Илья, успокойся! — Настя подступила вплотную к брату. — Мы начали встречаться еще до твоего дебильного кредита. Кеша сам предложил помощь. Но мне тяжело брать эти деньги, зная, что ты…
Она не смогла договорить. Секунды две они смотрели друг другу в глаза.
— Настя, у меня когда-нибудь будет нормальная работа. Будет. Когда-нибудь… Но если парень махом отдает такую сумму, то она у него не последняя. Поэтому не надо так за него переживать.
Настя читала в глазах брата то, что Илья не досказал: не переживай, на тебя у него тоже хватит. Ну как же так? Почему самые близкие такого плохого о ней мнения?
— Настя!
Она обернулась — какое счастье, что Кеша окликнул ее, а то мог услышать то, что ему не следовало знать. Он мог услышать, как она от безысходности скажет, что любит его. Это не нужно слышать никому: ни брату, ни тем более — самому Кеше.
— Простите, что опоздал, — он протянул Илье руку. — Иннокентий.
Тот представился в ответ, и Кеша улыбнулся:
— Слушайте, вы так похожи, будто одна мама родила. А вот мы с сестрой, как с двух разных планет… Ладно, пойдемте! — он махнул рукой в сторону дверей банка. — Попытаемся через банкомат. Вдруг повезет, но ты, Настя, возьми на всякий случай номерок.
Она осталась у аппарата сжимать в руках тонюсенькую бумажку. В глазах снова стояли слезы, и Настя не хотела никому их показывать. Только бы не обернулись, только бы транзакция прошла, только бы долга не оказалось еще больше, ведь она так и не услышала от брата точной суммы.
— Да, я прекрасно слышу, что ты так орешь? — Кеша, продолжая щелкать пальцем по экрану банкомата, говорил с кем-то по телефону. — Да сейчас и я оглохну. Ну, да, знаю… Это далеко, а сейчас середина дня… Да, были… Могу, конечно. А самому совсем никак?.. Нет, я знаю свое место. Я сейчас поеду, не ори только. Ты Лерке-то позвонил?.. Тогда скажи, чтобы вынесла все бумаги к машине… Я буду там вовремя. Я все понял. Отбой.
Кеша убрал телефон в карман пиджака, попав в него не с первого раза, но обернулся только тогда, когда сунул следом банковскую карту.
— Все, порядок. Вопросы будут, звони, — Кеша протянул Илье визитку. — Но проблем возникнуть не должно.
Теперь он обернулся к Насте.
— Что стоишь? Иди к нам. Простите, что вот так, на бегу. Кофе в другой раз попьем. И, — он приобнял Настю за плечи. Видимо, специально для ее брата. — Я буду поздно. Встреча у черта на рогах. Но поесть привезу. Ничего не готовь. Ну все, — он снова протянул Илье руку, а потом на секунду прикоснулся раскаленными губами к ледяной щеке Насти. — До вечера! Ну, я побежал.
И действительно побежал. Точно мальчишка, стащивший у папы деловой костюм.
Глава 29. "Просто закрой глаза!"
Настя крутилась перед зеркалом в прихожей — хотела видеть себя в полный рост. Ювелирную работу, которую проделала иголка с ниткой, она рассматривала в зеркале в ванной, а сейчас впервые увидела себя в королевских кружевах. Впервые, потому что боялась надевать их дома, чтобы мама чего дурного не заподозрила: про позирование в семье никто не знал. Ксюша держала язык за зубами, а Славка к ним домой давно уже не приходил. Впопыхах переодеться в туалетной кабинке, потом скрыть красоту повседневной одеждой и все… В белье она никогда не позировала. Всякий раз приходилось снимать его в закутке и заворачиваться в халатик, чтобы выйти к художникам. Для нее белье служило своеобразным порталом в мир богинь. Надела кружева и ты больше не Анастасия Зимина. Ты — Венера, по меньшей мере.
Но сейчас кружева почему-то не окрыляли, хотя Настя и не находила в своем теле никакого изъяна. Но это для себя она красавица, а Кеша может отыскать много чего для него неприемлемого… И забрать назад слова об отношениях ему ничего не стоит — что, впрочем, будет самым верным решением: чем раньше он уйдет, тем меньше будет слез… Так хотелось в это верить. Особенно моргая мокрыми ресницами.
Настя крепко зажмурилась и распахнула глаза: нет, нет, нет… Она не может плакать, не должна, не сейчас… Не тогда, когда богиня надежды все еще осеняет ее своим прозрачным крылом.
Настя сорвала с вешалки сарафан и, одевшись, снова взяла в руки телефон. Кеша позвонил два часа назад сказать, что задерживается, а за последний час прислал аж целых три сообщения, что не знает, во сколько приедет. Никаких новых сообщений не пришло. С собой делать уже было нечего — если только в тысячный раз расчесать волосы. И она присела на диван.
