Почти час (хорошо хоть, догадалась Тони смску отправить, что приду позже) мы шарили по огромному интернет-магазину, заказали мне девятнадцать пар бежевых и синих туфель, длинные перчатки и сумочку. А еще четыре пары туфель и шелковую шаль для Аманды.
— После обеда должны привезти, — пообещала Люська.
Аманда сказал, что возьмет собак и навестит графиню Агнес, Люська собиралась обсудить с Джонсоном кое-какие вопросы по приему, мне тоже было куда пойти. Но когда мы уже выходили из Люськиного будуара, Аманда вдруг остановилась и сказала, нахмурившись:
— Девочки, а ведь вас что-то очень сильно тревожит, так?
Мы с Люськой переглянулись.
— Ну… да, — сказала Люська, и я тоже кивнула.
— И вы не знаете, что именно.
— Почему? — возразила Люська. — Я знаю. Думаю, что и Света тоже.
— Вы уверены?
Люська открыла рот… и закрыла. Я даже отвечать не стала.
— Под вашими обычными и понятными проблемами лежит что-то такое, что вы не можете себе объяснить. И это вас пугает. Давайте задержимся ненадолго, я научу вас разговаривать со своей тревогой.
— Аманда, — скривилась Люська. — Я знаю, что вы экстрасенс, но я ни во что такое не верю.
— А вам и не нужно ни во что верить, — усмехнулась Аманда. — Давайте присядем.
Мы послушно вернулись обратно в будуар и сели: мы с Люськой на диван, Аманда в кресло.
— Закройте глаза и представьте себе свою тревогу. Смотрите вглубь себя. Когда увидите ее, представьте, что собираете ее руками, лепите из нее шар. Когда слепите, скажете мне, на что он похож и как себя ведет.
Мне все это показалось смешным и глупым, но я решила попробовать. Тревога сидела где-то в солнечном сплетении. Она была черная, густая, липкая — похожая на гудрон. И в шар собираться никак не хотела — расползалась под руками. И все же я ее утрамбовала и скатала — в тяжелый плотный шар, который лежал неподвижно, хотя — я знала это точно! — был живым. Так я и сказала Аманде.
— А мой мягкий и серый, — вступила Люська. — Меховой. Нет, не меховой. Как будто из пыли. Он пульсирует. И пыхтит. Как еж.
— Ваша тревога, Светлана, растет из прошлого, — подумав, сказала Аманда. — Что-то уже произошло, и вы не можете это изменить. Странко. Это случилось недавно, но вы воспринимаете все так, словно это было очень и очень давно. Так давно, что вы все уже забыли. Вас тревожит то, что вы, возможно, поступили неправильно, но еще больше — последствия вашего поступка.
— Бред какой-то! — фыркнула Люська. — Вы уж извините, но…
— А твоя тревога, Люси, направлена в будущее, — повернулась к ней Аманда. — Ты не уверена, что плохое обязательно произойдет, но боишься его. И поэтому пытаешься отрицать. А теперь поговорите со своей тревогой. Перечисляйте людей, которые что-то значат в вашей жизни, и наблюдайте, изменится ли ее поведение. Начните с самых дальних и переходите к самым близким.
Можно подумать, в моей жизни так много значимых людей! Я перечислила двух питерских приятельниц, соседку Марину, Федьку. Шар даже не шевельнулся. Питер и Люська? Шар едва заметно дрогнул. Тони? Шар тяжело качнулся из стороны в сторону и снова замер.
— Когда вы дойдете до того человека, с которым ваша тревога связана наиболее сильно, шар должен лопнуть.
— Нет, — сказала Люська. — Пыхтит, но не лопнул. Всех перечислила, никого не осталось.
— И мой не лопнул, — подтвердила я. — Тоже всех назвала.
— Значит, не всех, — спокойно возразила Аманда. — Скорее всего, это тревога связана с вашими детьми.
— Но у нас нет детей! — Люська побледнела так, что я за нее испугалась.
— С детьми, которые у вас еще только родятся. Или могли бы родиться.
Сказав это, Аманда поднялась и пошла к двери.
— Не обращай внимания, — тихо сказала Люська каким-то странным, сдавленным голосом, когда шаги в коридоре стихли. — Она, конечно, забавная, но ей уже восемьдесят с хвостиком, сама понимаешь… Иди, твой там уже заждался. К ланчу не опаздывай.
Тони сидел в конторе за компьютером и быстро печатал какой-то текст.
— Все скупили? — спросил он насмешливо, отправив документ на принтер.
— Немного осталось. С нами была Аманда, родственница Питера. Знаешь ее?
— Более-менее, — кивнул Тони. — И что?
— Заморочила нам голову какой-то мутной ерундой.
— Знаешь… я бы не стал так категорично. У нее действительно есть кое-какие способности. Она чувствует чужие тревоги, страхи и умеет с ними разговаривать.
— Да, она пыталась нас с Люси научить разговаривать со своей тревогой.
— Сворачивать ее в шар?
— Тебя тоже учила? — хмыкнула я.
— Нет. Просто слышал, как учила кого-то еще. И сам попробовал потом. И ты знаешь, это помогает. Но вот сейчас как-то не очень… После того случая, с кольцом. Впрочем, ладно, не будем об этом. Пойдем.
Мы вошли в комнату, и Тони достал из холодильника миску клубники. Не той крупной, красивой и почти безвкусной, которую подавали к столу в Скайхилле. Эта была мелкая, страшненькая, но пахла так, что у меня защипало в носу.
— Сладкая, — улыбнулся Тони, глядя, как я принюхиваюсь, блаженно зажмурившись.
— Зашел на рынок в Линкольне, пока ждал адвоката. Женщина с фермы попросила купить — чтобы не везти домой остатки, уже хотела заканчивать торговлю. Удивишься, но вот эта страшная мелочь стоит раза в полтора дороже обычной.
— Потому что вкусная, — простонала я, смакуя клубничину. — Я такую ела только у бабы Клавы в деревне. Тайком, прямо с грядок, немытую. Так вкуснее.
— Извини, я все-таки помыл.
Скинув босоножки, я забралась с миской на кровать, Тони пристроился рядом. Мы кормили друг друга клубникой, выбирая ягоды побольше и посимпатичнее, а потом просто лежали в обнимку и молчали. И даже ничего эдакого не хотелось — просто вот так лежать на зеленом покрывале, словно на лужайке в пятне яркого солнечного света, вдыхать сладкий клубничный аромат, чувствовать тепло друг друга…
— Вот бы так было всегда, — тихо сказала я.
— А что мешает? — помолчав немного, спросил Тони.
Я напряглась — это не было похоже на шутку или пустую болтовню. Приподнявшись на локте, он смотрел на меня — словно ждал ответа. Но я молчала — и тоже ждала. И в тот самый момент, когда Тони собрался что-то сказать, проснулся мой телефон.
«Не отвечай!» — явственно читалось во взгляде Тони, но я, словно против воли, потянулась к тумбочке, где трубка пела голосом Seal про розу на могиле.
— Не отвлекаю? — сладко поинтересовалась Люська. — Слушай, сейчас звонили из лабаза, обувки ваши привезут не раньше пяти. Питер собирается в деревню по делам, я хочу с ним прокатиться. Поедешь с нами?
