– Я просмотрел предложенный вами законопроект, – заметил между тем Йейтс, отправляя в рот кусочек пирожного.
– Благодарю вас. – Томас перевел взгляд на графа. – Однако не похоже, что этот законопроект будет одобрен. Так что лучше поговорим о чем-нибудь другом. Да и дамам эта тема вряд ли интересна. – Герцог вежливо напомнил о том, что в приличном обществе не принято говорить о политике.
– Напротив, для меня это очень любопытно, – заявила леди Джульетта.
– Сей предмет слишком скучен, – настаивал Томас.
– Не хотите ли вы сказать, будто нам не хватает терпения или ума, чтобы это понять? – вмешалась Амелия.
– Разумеется, нет. Я не это имел в виду.
А что еще мог он ответить, коль скоро глаза всех присутствующих были устремлены на него? Герцог бросил взгляд на Амелию, которая наконец-то решила удостоить его вниманием. Ну ладно…
– Я пытаюсь добиться изменений в закон о наследовании.
Тибс зашелся хохотом, но затем резко оборвал смех, когда никто его не поддержал.
– Вы это серьезно?
– Сейчас закон не предоставляет никаких прав детям, рожденным вне брака. Многие из них так и остаются непризнанными, а это несправедливо. Мужчина должен отвечать за свои поступки. Он должен четко осознавать: нельзя заводить детей по минутному капризу, не отвечая за последствия.
– Вы неравнодушны к этому вопросу, – заметил Бертон.
– У него самого есть бастард, – тихонько пробормотал Йейтс.
Он просто констатировал факт, в его голосе не было ни малейшего намека на желание задеть собеседника, и все же Томасу почудилось, будто ему в грудь вонзили кинжал. Он скрипнул зубами и обратился к Йейтсу:
– Я был бы очень признателен, если бы вы не говорили о нем впредь в подобном тоне.
– Примите извинения, если я вас обидел, – отозвался Йейтс. – На самом деле, если хотите знать, я считаю ваш законопроект весьма своевременным.
– А что вы скажете о разделе, который касается наследования титулов? – Теперь Томасу действительно было интересно услышать мнение графа.
– Ну-у, если оставить это на усмотрение отдельных лиц в каждом конкретном случае…
– Погодите, – перебил его Тибс. – Что именно вы предлагаете относительно титулов?
– Чтобы каждому пэру предоставлялось право самому решать, передать ли свой титул внебрачному сыну, – объяснил Томас.
На минуту воцарилось молчание, а затем Амелия произнесла:
– Мне думается, что это…
– Нелепо? – предположил Тибс.
– Во всяком случае, борьба в парламенте предстоит нешуточная, – констатировал Лоуэлл.
– Я хотела сказать, что нахожу этот проект достойным восхищения. – Амелия потупилась и откусила кусочек пирожного, а затем добавила дружелюбным тоном: – Желаю вам успехов в этом предприятии, ваша светлость. Нет ничего лучше, чем бороться за благо детей.
– Предлагаю принять это во внимание, – вмешалась леди Эверли, желая положить конец обсуждению, – и пройтись, чтобы полюбоваться Каскадом, когда он заработает.
Они все вместе покинули павильон. Томас сразу же подошел к Амелии, предложив ей руку, пока никто другой его не опередил. Девушка оперлась на его локоть, но – как заметил герцог – не без колебания.
– Нам нужно поговорить, – заявил он ей напрямую.
Они пошли впереди остальных по аллее, которая вела к одной из главных достопримечательностей Воксхолла. Томасу уже не раз приходилось видеть Каскад, и он не сомневался, что Амелию заинтересует это зрелище.
– О чем?
Он привлек девушку немного ближе к себе:
– О нас.
Она задохнулась от волнения и резко повернулась к своему спутнику:
– Я не понимаю…
– Разве эти фонари не великолепны? – раздался голос Йейтса, который вместе с Джульеттой шел следом за ними. – Как вы думаете, сколько их здесь?
– Тысячи, наверное, – откликнулся Лоуэлл за спиной Амелии. Они с Тибсом и Бертоном сопровождали леди Эверли.
– Зрелище и вправду потрясающее! – прошептала Джульетта. – Я даже не мечтала увидеть что-либо подобное.
– Мне это напоминает «Тысячу и одну ночь», – сказал Йейтс. – Вы ведь читали эту книгу?
– Нет, еще не имела такого удовольствия.
Томас замедлил шаг и пропустил Йейтса с Джульеттой вперед, чтобы никто не мешал ему разговаривать с Амелией.
– Право, теперь я вижу, что ваша сестра нашла себе поклонника.
– Возможно. – Амелия не сопротивлялась, когда герцог привлек ее к себе, чтобы дать возможность остальным пройти вперед. – Но, насколько я понимаю, сама она интересуется другим.
– Да-а?
– Пока не могу сказать, кем именно, – я сама еще не до конца в этом уверена.
– Не отставайте, – сказала им леди Эверли, проходя мимо вместе с Тибсом и Бертоном. – Я вижу, там уже собирается толпа. Если мы не поспешим, то ничего не сможем толком увидеть, а ведь сегодня обещают зрелище, какого здесь еще не бывало.
Приближаясь к Каскаду, Томас, оглядывавшийся вокруг, умышленно замедлил шаг. Они с Амелией оказались сбоку толпы, а когда девушка хотела пробиться в середину вслед за леди Эверли, герцог удержал ее.
– Не нужно, – сказал он без обиняков.
Амелия вскинула голову и встретилась с Томасом взглядом, и он увидел, что она пытается скрыть охватившее ее отчаяние.
– Пусти меня, Томас. – Девушка обратилась к нему на «ты» и почти с мольбой, и он готов был броситься к ее ногам.
– Амелия…
– Перестань. – Она попыталась высвободить руку, но Томас не отпускал ее. – Ну пожалуйста! – с мольбой проговорила Амелия.
Герцог покачал головой и увлек ее назад, подальше от толпы, к рощице, где царила темнота.
– Вы выслушаете меня, черт возьми, и прямо сейчас!
– Вы отдаете себе отчет в своих действиях? – Амелия выглядела несчастной, смущенной и рассерженной – а этот человек, вызвавший у нее целую бурю противоречивых чувств, не позволял ей даже упрекнуть его.
– Я хочу, чтобы вы знали все до конца и могли принять решение с открытыми глазами, – отрезал Томас, ведя ее между деревьями, пока они не оказались в достаточном отдалении от толпы, где никто не мог бы их услышать.
Смутившись, Амелия посмотрела на Томаса и тихо спросила:
– Что все это значит?
Он глубоко вздохнул:
– Мы притягиваем друг друга и должны поговорить об этом. Кроме того, я должен поведать вам правду о Джереми.
– Не надо, прошу вас! – Она больше не хотела слышать ни единого слова, подозревая, что герцог станет рассказывать ей о своей прежней большой любви.
