Позвони мне, как только сможешь! Я кое-что нашла!
Проходит пять минут, но он так и не отвечает, и я решаю позвонить. В моем сознании постепенно формируется теория. И мне необходимо с кем-то ею поделиться, пусть даже я и услышу в ответ, что сошла с ума.
Но в том-то и дело – я вовсе не сумасшедшая.
Хотя в данной ситуации безумие было бы предпочтительней.
Выйдя наружу, я прислоняюсь к одному из каменных львов у входа в библиотеку и набираю номер Дилана. Мне отвечает автоответчик. Я оставляю сообщение, взволнованно шепча в трубку:
– Дилан, где ты? Я разузнала кое-что о жильцах Бартоломью. Они не те, за кого себя выдают. Мне кажется… Мне кажется, я знаю, что здесь происходит, и это по-настоящему страшно. Прошу тебя, перезвони, как только услышишь это сообщение.
Я кладу трубку и поднимаю взгляд к небу. Полная яркая луна висит так низко, что шпиль Крайслер-билдинг рассекает ее пополам.
В детстве мы с Джейн обожали полнолуния и лунный свет, проникающий в окно ее спальни. Порой мы дожидались, пока родители уснут, чтобы постоять вместе в омывающем нас белоснежном сиянии.
Теперь это воспоминание омрачают мысли о том, что делали в полнолуние члены Золотой Чаши. Еще одна частичка моего прошлого с Джейн осквернена, как и Бартоломью.
Я поворачиваюсь, чтобы зайти обратно в библиотеку, но тут звонит телефон, который я все еще крепко сжимаю в руке.
Дилан наконец-то отозвался.
Но, когда я отвечаю на звонок, то слышу незнакомый голос. Женщина говорит несколько опасливым тоном.
– Это Джулс?
– Да.
Секундное молчание.
– Джулс, это Бобби.
– Кто?
– Бобби. Из приюта для бездомных.
Тут я наконец-то вспоминаю. Бобби, добрая и веселая женщина, с которой я познакомилась два дня назад.
– Как поживаешь?
– Помаленьку. Новый день, новые мысли. Все как завещала Элеонора Рузвельт. Слушай, я не против поболтать, но позвонила не за этим.
Мое сердце, едва-едва успокоившееся, снова начинает суматошно колотиться. Кровь ускоряется в жилах.
– Ты нашла Ингрид?
– Кажется, – отвечает Бобби. – К нам пришла девушка. Похожа на ту, которая на фото. Но, может, это и не она. Выглядит гораздо более потрепанной. Если честно, Джулс, она смахивает на огородное пугало.
– Она сказала, что ее зовут Ингрид?
– Да она вообще не шибко разговорчива. Я пыталась с ней поболтать. Она меня послала.
Это не похоже на Ингрид. С другой стороны, я понятия не имею, через что ей пришлось пройти.
– Какого цвета у нее волосы?
– Черного, – говорит Бобби. – Крашенные. И очень неумело. Одну прядь она пропустила.
Я сжимаю телефон еще крепче.
– Ты ее видишь?
– Ага. Сидит на койке, прижимает колени к груди, ни с кем не говорит.
– Ты можешь разглядеть, какого цвета непрокрашенная прядка?
– Секунду. – Голос Бобби отдаляется. – Да, кажется.
– И какого?
Я задерживаю дыхание, готовясь быть разочарованной. Я привыкла не ждать ничего хорошего от жизни.
– Голубого, насколько я вижу, – говорит Бобби.
Я выдыхаю.
Это Ингрид.
– Бобби, мне нужна твоя помощь.
– Я попытаюсь.
– Не дай ей уйти, пока я не приду, – говорю я. – Любой ценой. Хоть свяжи ее, если придется. Я скоро буду.
Я сбегаю вниз по ступеням библиотеки и мчусь на 42-ю улицу. Приют в десяти кварталах на север и нескольких кварталах на запад. Я бегу, игнорируя светофоры, и мне удается добраться за двадцать минут.
Бобби ждет меня снаружи. Она по-прежнему одета в кардиган и брюки защитного цвета и стоит на некотором отдалении от группы курильщиц, с которыми я говорила два дня назад.
