– Как тебя зовут? – спросил какой-то человек, иона тихо прошептала:
– Энн.
Именно об этом месте она мечтала годами. Свободном отчужаков, с которыми она связана кровно и которых так ненавидела. Она была рада,что все кончилось. Лайонел узнает, что она любит его несмотря ни на что, адругие… На них ей плевать. Энн очень надеялась, что никогда больше не увидит своихродственников. По дороге на север она всерьез подумала о том, как сменитьфамилию, но, оказавшись здесь, поняла, что это никого не интересует. Попадалисьребята моложе ее, и она чувствовала себя так, будто вернулась к своим. Эннвыглядела скромно: обыкновенная блондинка, не такая яркая, как Ванесса сбледно-золотистыми волосами, или как Вэл, огненно-рыжая, словно пламя.Близняшки не смогли бы раствориться в толпе, даже очень захотев. Но Энн знала:она затеряется где угодно. Она привыкла прятаться даже в собственном доме,никто не знал, когда она там, а когда нет. Она свыклась с извечным вопросом: «Агде Энн?..»
– Хочешь есть, сестра? – Она повернулась и увиделахуденькую девушку, замотанную в белую простыню, поверх которой накинута стараяфиолетовая теплая куртка. Девушка улыбалась и протягивала ей кусок морковногопирога. Энн заподозрила, что в нем наркотик, но девушка заметила ееколебания. – Нет, он чистый. Ты новенькая?
– Ага.
Девушке было лет шестнадцать. Она жила здесь уже семьмесяцев, приехав в конце мая из Филадельфии. Родители до сих пор не нашли ее. Ихотя она видела объявление в газете, не имела ни малейшего желаниявозвращаться. По улицам бродил священник и предлагал помощь, например,связаться с родителями, если кто-то захочет. Но это прельщало немногих.
– Меня зовут Дафна. У тебя есть ночлег? Энн робкопокачала головой.
– Пока нет.
– Найдется местечко на Уоллер. Живи сколько хочешь. Тамнадо будет помогать убирать, варить, когда тебе скажут.
В этом местечке было уже две вспышки гепатита, но Дафна несказала об этом Энн. Внешне здесь было весьма мило. А крысы, вши, дети, умершиеот большой дозы наркотика, – все это не обсуждалось с вновь прибывшими.Тем более что такое случается повсюду. Это было особенное время в историичеловечества – время мира, любви, радости. Волна любви явилась протестом противбессмысленных смертей во Вьетнаме. Обитатели здешних мест находились вневремени, и смысл имело только то, чем жили они все, – любовь, мир, дружба.
Дафна нежно поцеловала ее в щеку, взяла за руку и повела кдому на Уоллер-стрит.
Там проживали человек тридцать—сорок, одетых в индийскиенаряды всех цветов радуги, кое-кто был в залатанных джинсах, одеяниях с перьямии блестками. Энн почувствовала себя маленькой, простенькой птичкой в своихджинсах и старом коричневом свитере. Но девочка, встретившая ее на пороге,сразу предложила переодеться. И Энн вдруг обнаружила, что она уже в выцветшемрозовом шелковом платье из дешевого магазина, сует ноги в резиновые сандалии,расплетает косу и вставляет в волосы два цветка. Она чувствовала себя одной изних. Все ели индийскую еду, кто-то испек хлеб; потом Энн несколько раззатянулась из чьей-то сигареты с марихуаной, улеглась на спальник, ощущая теплои доброжелательность, исходящее от окружающих. Девушка поняла, что будет здесьсчастлива. Прошла целая жизнь с тех пор, как она оставила родной дом на БеверлиХиллз, со злобными проповедями отца о Лайонеле… с непроходимой глупостьюГрегори… эгоизмом близняшек и женщиной, которая называла себя ее матерью иникогда не понимала, что это такое. А теперь Энн здесь, в своем мире, наУоллер-стрит, с новыми друзьями.
Когда через три дня после появления ее решили посвятить вчлены секты, казалось, все так и должно быть, все правильно и хорошо. Это былакт любви, происходивший в комнате, заполненной воскурениями и благовониями; оточага шло тепло, и галлюцинации переносили Энн с небес в ад и обратно. Онапоняла, что, проснувшись, станет другим человеком; ей так сказали раньше, когдаона ела грибы, после чего дали маленькую таблетку ЛСД с кусочком сахара. Черезкакое-то время ее окружили духи-друзья, комната заполнилась людьми, которых онауже знала. Потом появились пауки, летучие мыши, отвратительные чудовища; но,когда она вдруг завыла, закричала, ее крепко взяли за руки, а когда тело началатерзать мучительная боль, ей стали петь песни и баюкать, как никогда не делалародная мать… и даже Лайонел.
Энн пересекла пустыню и оказалась в прекрасном лесу, полномэльфов; она чувствовала на себе их руки, и духи запели чудную песню. Теперьлица, склонившиеся над ней, ждали, когда она освободится от искушающего дьяволапрошлой жизни… Энн поняла, что очистилась и теперь принадлежит им. Дьявольскиедухи убиты, вышли из нее, и она чиста… Ритуал можно было завершить… Ееосторожно раздевали, умащивали маслами, гладили нежную плоть… тело болело, ноженщины так ласково массировали ее, готовя, медленно проникая в нее и что-торастягивая. Энн кричала, пыталась оттолкнуть их, но они шептали какие-то нежныеслова, и она слышала тихую музыку…
Ее заставили выпить теплую жидкость, потом вылили на нее ещемасла, и две стражницы стали нежно массировать интимные места; она корчиласьпод их руками, завывала от агонии и удовольствия, а потом пришли ее новыебратья и духи, которые будут теперь принадлежать ей, они сменят других,оставленных позади, изгнанных. И каждый из них склонялся над ней под пениесестер, и братья один за другим входили в нее, а музыка звучала все громче игромче, и птицы летали высоко над головой, и острые стрелы боли пронзали еевремя от времени, сменяясь волнами экстаза, и снова и снова духи входили в нее.Это продолжалось бесконечно; они держали ее, не оставляли, пока не вернулисьсестры и не стали целовать, проникая все глубже в нее, пока она уже пересталачто-то чувствовать и слышать. Музыка смолкла, комната погрузилась во тьму,прошлая жизнь ушла.
Энн шевельнулась, пытаясь понять, сон ли это. Она села иогляделась. Увидела людей, ожидающих ее. Ее долго здесь не было, и онаудивилась, как их много. Но узнала всех и, плача, протянула к ним руки, и всеони обнимали ее… Она стала женщиной, посвящение закончено, и она теперь всем имсестра. Ей дали в награду еще таблетку ЛСД, и на сей раз она воспарила вместе сними в одной стае, одетая в белое, а потом братья и сестры снова пришли к ней,и на этот раз она была одной из них, они целовались… Она так же касаласьсестер, как и они ее. Они объяснили, что теперь она тоже имеет такое право, иэто было ее выражение любви к ним и их – к ней.
В следующие несколько недель она много раз участвовала в ритуалах,когда кто-то еще появлялся в доме на Уоллер-стрит. Новичков приветствовала СанФлауэр, девушка со светлыми волосами, перевитыми цветами, и нежной улыбкой… СанФлауэр, которая когда-то была Энн. Она жила в основном на ЛСД, и никогда вжизни не была так счастлива. Через три месяца после прихода один из братьевзабрал ее к себе. Звали его Мун. Он был худой, высокий, красивый, ссеребристыми волосами и ласковыми глазами, он брал ее к себе почти каждую ночьи баюкал. И чем-то напоминал Лайонела. Девушка повсюду ходила с ним, и часто оноборачивался к ней с таинственной улыбкой:
