Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
— Невеста? — изумился Серега. — Так ты что, на свою свадьбу ехал?!
— Ну, может, все свадьбой и кончилось бы, — усмехнулся Валентин. — Я с одной женщиной по Интернету познакомился. Она живет не так далеко отсюда — в Суроватихе. Имя у нее очень красивое — Ольга Солнцева. И она сама, по фоткам судя, красивая. Вообще я ей уже сделал предложение, но она пока не дала согласия. Решили встретиться и посмотреть друг на друга. Она боялась, мне не понравится, что у нее дочка есть. А чем это плохо, не понимаю? Я даже рад был… Ну, я к ней ехал, когда Малинку подобрал и влип в эту историю. Ольга, наверное, решила, что я раздумал приезжать. Даже не знаю, как теперь оправдываться буду.
— Ничего, — пробормотал Серега. — Главное — в ночи не заплутаться.
— Хорошо сказано, — одобрил Валентин.
— Это монах говорил Малинке, — пояснил Серега.
— Хорошо сказано, — повторил Валентин. — Слушай, если вся эта заварушка благополучно закончится и я женюсь на Ольге, пойдешь ко мне свидетелем?
— Ты что? — засмеялся Серега. — Я же еще маленький!
— Да, правда, я и забыл, — засмеялся и Валентин, повязывая на шею свой «бриллиантовый» галстук.
— Зачем это? — озадачился Серега.
— Это будет наш знак, — пояснил Валентин. — Если мне повезет, если я вернусь нормальный, то я галстук заранее сниму — договорились? Если же они меня сцапают… думаю, я про это забуду. Так что смотри внимательно, каким я буду подходить, ладно? И если я окажусь при галстуке, то, значит, я ушел и не вернулся. К тебе иду уже не я! Понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Серега уныло.
До чего же ему не хотелось, чтобы Валентин уходил! Если бы еще с Гаврюшей остаться — туда-сюда, но, судя по целеустремленному виду головы, Гаврюша не собирался покидать любимого хозяина, с которым был так долго разлучен.
И вот высокий мужчина, сопровождаемый весело скачущей рыжей собачьей головой, пошел по дорожке, ярко освещенной луной, и скоро скрылся из виду.
А Серега остался один…
* * *
Накатили такой страх и такое отчаяние, каких Серега в жизни не испытывал. Он схватил телефон Грушина и начал набирать номер Валентина, который остался во входящих вызовах, но связи не было.
Серега походил по дороге, выбирая место, но связи не было нигде.
Постоял, вслушиваясь в лесную тишину.
Никогда, еще никогда в жизни ему не приходилось оставаться в лесу одному, и сейчас казалось, что это стало самым страшным испытанием за весь этот невероятный, полный самой изощренной чертовщины, фантастический и ужасный вечер.
Все время чудилось, будто кто-то хихикает сзади и тихонько, едва касаясь, ерошит ему волосы.
Серега оборачивался, оборачивался, пока шея не заболела.
Но сзади никого не было, и он постепенно успокоился.
Есть такая народная мудрость: «У страха глаза велики». Наверное, там, сзади, хихикал его страх с великими глазами.
Ну и пусть хихикает!
Серега обхватил себя за плечи, пытаясь унять дрожь.
Прислушался.
Было тихо. Откуда-то издалека-издалека, словно с другой планеты, доносился свист машин, пролетавших по шоссе. Как был бы счастлив Серега, если бы этот свист слышался погромче и почаще!
Он походил по дороге туда-сюда, но шаги так громко отдавались в тишине, что снова стало жутко.
Слабый ветерок лениво шевелил посреди дороги какую-то бумажку…
Да ведь это та самая записка, которая лежала под ветровым стеклом! В которой, вспомнил Серега, есть слова про наследка и седьмое колено.
Странная бумага, странные слова… А что, если это то самое проклятие, о котором говорил монах?
Может быть, там найдется что-то полезное? Например, как избавить монаха от этого проклятия? Или какой-нибудь заговор, чтобы отогнать упырей?..
Фургончик «Скорой» так и стоял с зажженными фарами, но Сереге ужасно неохота было подходить к нему, даже чтобы просто прочитать загадочный листок. Тогда он встал посреди дороги и развернул бумагу, лишний раз удивившись, что в темноте отлично различает каждую букву.
И вдруг Серегу осенило, почему он обладает такой способностью и почему видел мертвецов до полуночи. Это родство с монахом наделило его невероятным даром! Но почему все-таки их видела Малинка, если была жива?!
Ну, может, когда-нибудь это выяснится…
Он начал читать.
Впрочем, чтением этот процесс назвать было сложно, потому что Серега запинался даже не на каждом слове, а на каждой букве.
«Аминь! За дар твой залазный бысти тебе, калугер, в керсту живьем ввержену и стояти изъязвлену в ужах словес моих, дондеже незапу не грянет наследок твой, чадо колена седьмого, могущий зрети нежить допреж полунощи. Сей наследок мыт отвергнет, навий, упырей и прочую тварь кобную в нощь купальскую осилит без меча, без сулицы и рожна осиннаго, аще не сугнет оного орда моя, ведомая балием подхибным, отай подручником бирева нашего вельзевела.
Сие ести клятое заклятье мое нерушимое!
Оче ж наследок той плищей упыриной не всполошится, оче ж клюка набдит оному гонзати нави и оный донде третьего коура на могиле высокой и нагой древо Иудино сыщет, и крестом станет, и воскличет то клятое заклятье тутним гласом от кончания оного, от остатнего глагола до первого, то развезнется удолие, идеже обитель бе, и абие, до брезгу, разится бесследно и монастырь, и стерво, и упырье, и мужи яры, и муж мудры, и мужи лют, и не восстанет сызнова николиже. Жив будет ино овый, коего смерть не имела и коего наследок сей по имени прибавит, числом три.
А зати сего леть, ино самого наследка в стерво обратити.
Рех! О ветре яр и буйен, прими те мое клятое заклятье, и разнеси словеса заветные семо и овамо, во все страны света…»
Ну, осилил наконец! Если сначала Сереге было холодно, то теперь от напряжения стало жарко. И он практически ничего не понимал, кроме отдельных слов. А общий смысл был покрыт, как говорится, мраком неизвестности.
И даже отдельные понятные слова выглядели совершенно нелепо!
Например, «высокая могила». Да как могила может быть высокой?! Ну, глубокая, ну, широкая — но высокая?!
А наследок прямо вот так неумытым не назывался. Но ему предстояло отвергнуть какой-то мыт.
То есть ему что, мыться предложат, а он откажется?!
А «семо и овамо» что за ужас?! А почему слово «аминь» написано в самом начале, хотя, всем известно, оно должно стоять в конце?!
Чушь несусветная!
Серега раздраженно перевернул листок — да так и ахнул, обнаружив, что на обороте тем же самым почерком написан тот же самый текст — на сей раз нормальным русским языком.
«Аминь! За дар твой опасный быть тебе, монах, в могилу живьем помещену и стоять измученному в оковах моих слов, пока внезапно не придет потомок твой, дитя из седьмого поколения, умеющий видеть нежить до полуночи. Этот потомок подкуп отвергнет, призраков, оборотней и прочих колдовских тварей в купальскую ночь победит без меча, без копья и кола осинового, если не настигнет его орда моя, возглавляемая колдуном лукавым, тайным пособником господина нашего дьявола.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
